Да, я точно знал, о чем он говорил. Боевой вызов - это стандартный экзамен на физическую ловкость для большинства пожарных частей. Это тест, предназначенный для измерения физической способности будущего сотрудника выполнять работу пожарного (и циничные среди нас могут подумать, что он также предназначен для защиты от женщин). И это действительно изнурительно. Когда-то я взял его, будучи молодым фельдшером, в надежде поступить в пожарную часть и получить повышенную безопасность и зарплату, которые шли вместе с этим. Вы начинаете с того, что надеваете шлем, куртку и баллон с воздухом. Затем вы подходите к двигателю и вытаскиваете сто футов полуторадюймового шланга. Звучит просто, но шланг наполнен водой и очень тяжел, особенно когда вы вытягиваете его все больше и больше. Это настоящая тренировка для ног. Затем вы подходите к сборке салазок и берете кувалду, которую вы должны использовать, чтобы отбросить стальную балку на три фута назад, используя рубящие движения. Затем вы переходите к деревянному трехэтажному строению, которое называют «башней». Все еще с баллоном с воздухом, который весит около двадцати фунтов, вы взбираетесь по внешней стороне здания на третий этаж башни по лестнице, а затем снова спускаетесь. Закончив, вы берете рулон сорокафунтового шланга и входите в башню, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Оказавшись там, вы опускаете шланг подачи и поднимаете еще один сорокафунтовый рулон, привязанный к веревке с земли. Во время этого нельзя класть локти на подоконник. Затем вы снова опускаете веревку вниз, берете рулон, который вы несли вверх по лестнице, и несете его обратно вниз. Грандиозный финал — протащить манекен весом сто семьдесят фунтов двадцать ярдов. Вам дается четыре минуты, чтобы сделать все это.
Я думал, что я в довольно хорошей форме, когда я попробовал это. Мне было двадцать шесть, я в то время не курил и имел привычку бегать. Тест победил меня легко. Моя выносливость была на пределе, когда я добрался до вершины башни. Каким-то образом мне удалось поднять веревку и опустить ее обратно, но усилие, связанное с повторным поднятием рулона шланга, было слишком большим. К тому времени у меня оставалось меньше минуты, и я знал, что не успею. Мои легкие горели, сердце колотилось в груди, а мышцы ног кричали от издевательств. Мое время истекло, пока я сидел там. Неделю после этого я болел. Я больше никогда не обращался в пожарную часть из-за боязни почувствовать себя так, как в тот момент.
«Я уже изучал это раньше». Я сказал Майку. «Ваш капитан прав. Поработайте над ногами и постарайтесь, чтобы вы могли работать изо всех сил в течение четырех минут подряд. Попробуйте виндспринт».
"Ага." Он пренебрежительно сказал, слегка обиженный тем, что я даю ему совет. "Не пот. Я передам это."
— Значит, они точно будут нанимать? — спросил я его следующим.
«Подача документов начинается 20 мая». Он сказал. "Письменный экзамен - 12 июня, боевой вызов - 20 июня. Хорошо, что я закончу обучение до этого времени, иначе я не был бы допущен. Оттуда назначены устные собеседования. Я настолько хорош, насколько мне говорит капитан. К этому времени в следующем году я закончу академию и буду назначен на свою первую станцию. Через год у меня будет освобождение от испытательного срока. Еще через год я имею право сдавать экзамены на инженера. Через два года я Я имею право пройти тест на звание капитана».
"Повезло тебе." — сказал я, задаваясь вопросом, действительно ли он был трусом, как он утверждал. Это было возможно. Если бы он произвел хорошее впечатление как студент ROP, а после инцидента с марихуаной ему пришлось бы произвести чертовски хорошее впечатление, молва просочилась бы вверх, к начальству в отделе. Власти позаботятся о том, чтобы его имя попало в число следующих кандидатов на работу. Ловушка этого заключалась в том, что то же самое работало и в обратном направлении.
Мои мама и папа, как я уже говорил, любили ходить на вечеринки со своими коллегами. Неважно, по какому случаю, если была вечеринка, они были там. Одна из таких вечеринок ежегодно устраивалась в день открытия бейсбола. У них была привычка приезжать в дом к одной из маминых коллег по работе, женщине, у мужа которой был телевизор с большим экраном, на день открытия каждый год. По правде говоря, мой папа заботился о бейсболе еще меньше, чем мама. Это был просто повод собраться с друзьями, выпить много пива, съесть изысканные закуски и выпить еще пива.
Они вышли из дома в 9:30 утра, и я был бы удивлен, увидев их дома в любое время до 6:00 вечера, конечно же, в такси. Мы с Ниной решили воспользоваться ситуацией. В то утро она пришла в 10:00, а к 11:00 мы целовались на диване, наша страсть сопровождалась звуками Crosby, Stills и Nash, одного из альбомов моего отца.
С того дня, как я прикоснулся губами к ее груди, мы были очень сдержанны в своих чувствах. Мы много целовались, но дальше этого не заходили, даже если были одни. С тех пор только один раз мои руки просочились под ее рубашку, и то только потому, что она физически подняла их и засунула туда. Я был полон решимости не толкать ее слишком далеко слишком быстро. В результате я фактически привык к ощущению синих шаров.
Но в этот день Нина была чрезвычайно страстной. Ее руки ощупывали меня повсюду. Она скользнула ими через мою грудь, под мою рубашку к моей спине, к моей заднице, где она нагло сжала, пока наши языки сражались. Она приказала мне потрогать ее сиськи, и я с удовольствием засунул руку ей под рубашку, в то время как мой язык продолжал исследовать ее рот.
Когда я ощупал и поцеловал ее, она внезапно оторвала свои губы от моих. Она посмотрела на меня, сильно краснея.
"В чем дело?" — спросил я ее, опасаясь, что снова зашел слишком далеко.
Она нервно облизала губы, а затем сказала: «Не могли бы вы снять с меня рубашку?»
Я смотрел на нее, ища ее глаза, пытаясь определить, делает ли она это, потому что ОНА этого хотела, или потому что думала, что я этого хочу. Я не увидел там ничего, кроме страсти, смешанной с легким нервным ожиданием.
"Да." — сказал я, поглаживая ее лицо, чувствуя жар, исходящий от возбужденного румянца. — Но ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделал?
"Сними." Она сказала мне. «Сделай со мной то, что ты сделал той ночью».
С удивлением обнаружив, что у меня дрожат руки, я потянулся к краю ее свитера. Я поднял вверх, и она подняла руки, чтобы позволить мне снять его. Ее белый лифчик был лишь на несколько тонов светлее бледной кожи живота, кожи, которая провела зиму в одежде. От этого зрелища у меня потекли слюнки. Я нежно погладил открытую плоть над чашечками ее лифчика, вызывая у нее мурашки по коже, а затем позволил пальцам скользнуть по спине. Мы поцеловались, когда мои пальцы начали расстегивать кнопки ее лифчика.
Через мгновение я увижу обнаженную грудь моей возлюбленной, зрелище, о котором столько раз мечтала.
Телефон начал звонить, пронзительно, раздражая децибелами, прорезая воздух.