"Да, конечно." Он ответил, пошатываясь от того, что я только что сказал. У него не хватило здравого смысла показать, что мне это неинтересно, и закончить разговор.
«Ну, мой отец не заряжал пулеметные гнезда и не дрался с венчурными капиталистами. Он храбро сражался с враждебной полицией и солдатами Национальной гвардии, поэтому мог курить наркотики и сжигать свой призывной билет. Если бы я присоединился к морским пехотинцам после того, как он прошел через все это, было бы ужасным предательством, тебе не кажется?»
На этот он не ответил, на линии была только тишина.
— Так что, если тебе все равно, — закончил я. «Я просто пойду в колледж на деньги, которые у меня есть, буду хорошо учиться и оставлю пулемётное гнездо заряжать тех, кто слишком глуп, чтобы разглядеть вашу речь продавца подержанных автомобилей. Я восстановлю призыв, чтобы я мог пойти на протесты, покурить травку, сжечь СВОЮ призывную карточку и воздать должное моему отцу так, как он того заслуживает. Добрый день, сэр, и, пожалуйста, уберите этот номер телефона».
Я выключил телефон, улыбаясь про себя. Это было самое веселое времяпрепровождение без Нины за последнее время.
День был великолепным примером весны в Спокане; пожалуй, самое прекрасное время года в нашем городе. В отличие от Западного Вашингтона, мы не приближаемся к осадкам и облачному покрову в восточной части штата. Без десяти четыре, когда я направился к дому Блэкморов, ярко светило солнце, небо было темно-синим, деревья цвели свежими листьями и плодами, а температура была приятной семьдесят два градуса.
На самом деле я немного вспотел в костюме и галстуке, как из-за тепла толстой одежды, так и из-за нервозности ужина с родителями Нины. Я повернул к бордюру, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с духом, а затем направился к двери.
На самом деле я немного вспотел в костюме и галстуке, как из-за тепла толстой одежды, так и из-за нервозности ужина с родителями Нины. Я повернул к бордюру, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с духом, а затем направился к двери.
На него ответила Нина, и она быстро заставила меня забыть о ее родителях. На ней было красивое черно-белое платье с нейлоновыми туфлями и высокими каблуками. Ее лицо было накрашено, а волосы привлекательно уложены. Я почувствовал, как мои глаза расширились, когда я увидел ее, когда я увидел, как она покраснела от моего взгляда.
«Я никогда раньше не носил ничего подобного». — сказала она смущенно. «Мама помогла мне выбрать его».
"Это прекрасно." Я сказал ей, наклоняясь вперед и целуя ее в губы. — У твоей мамы хороший вкус.
"Спасибо." Мэри Блэкмор сухо сказала из-за дверного проема. Настала моя очередь краснеть.
— Ты тоже очень хорошо выглядишь, Билл. Нина пискнула, отступая в сторону, чтобы позволить мне войти.
Я вошла внутрь и увидела ее мать в брючном костюме и кухонном фартуке, оценивающую меня. Мы мгновение смотрели друг на друга.
— Как поживаешь, Мэри? — вежливо спросил я. «Спасибо, что пригласили меня к себе».
Она кивнула, и на ее лице появился легкий намек на улыбку. «Я же говорил тебе, что тебе рады в нашем доме, Билл». Она сказала. "И Нина права. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выглядишь очень хорошо. Ты голоден?"
«Голодный». Я заверил ее, говоря абсолютную правду.
"Очень хорошо." — сказала она, поворачиваясь и направляясь на кухню. «Потому что я заработал достаточно для армии».
Пока ее мать заканчивала обедать, Нина провела меня в гостиную, где Джек сидел в своем кресле и смотрел телевизор. Моряки сражались с Блю Джейс и, по-видимому, выбили из них все дерьмо. Из-за этого у Джека было дурное настроение.
«Привет, Джек». – нервно сказала я, увидев хмурое выражение его лица.