Я покачал головой. «Я вижу это с обеих сторон. Во-первых, все условия аварии были соблюдены, и она произошла. Не может случиться снова. Но, с другой стороны, Трейси должна была погибнуть в аварии. Но она не погибла. Будет ли судьба пытаться заполучить ее? Попытается ли она устроить еще одну аварию? Может быть, а может и нет. считаю, что основная предпосылка остается в силе. Чем дольше Трейси остается в живых, тем больше вероятность того, что судьба примет ее здесь. Однако меня смущает тот факт, что раньше она без проблем работала в такси ».
"Что ты имеешь в виду?" — спросил папа.
«Она была в точно таких же обстоятельствах раньше в Беркли, и там с ней ничего не случилось. Она сказала мне, что они даже несколько раз проезжали вдоль залива. Часть меня хочет думать, что никакой судьбы нет и что все это просто случайность Но я не могу поверить, что раз авария была почти такой же, как и должна была быть, просто нет никакого смысла в том, что раньше, когда тяга все исправить была сильнее, что судьба не схватила возможность во время одной из ее поездок на такси. Насколько это случайно? Может ли судьба послать таксиста, который пьян, когда Трейси останавливает такси?
Или нужно ждать, пока пьяный не перейдет ей дорогу? Раньше я бы подумал, что если бы Трейси попыталась сесть в машину в качестве пассажира, то судьба автоматически устроила бы там пьяного таксиста. Помните, он хочет все исправить. Так что, если судьба пыталась заполучить ее и все условия были соблюдены, почему не… — я замолчал, внезапно придя к мысли. ВСЕ условия?
"Что?" — спросил папа.
"Иисус." — мягко сказал я. — Неужели все могло быть так просто?
"Что ты имеешь в виду?" — повторил он.
Я сказал ему, что я думаю. Он задумчиво поднял брови.
— Интересно, — пробормотал он. «Похоже, тебе нужно спросить об этом Трейси, но, может быть, ты наткнулся на это».
«Вау», сказала я, качая головой, думая, что Трейси будет в ярости, если это правда.
Трейси уложили на больничную койку в кабинете моего отца, так как ее старая палата находилась наверху, и двигать ее туда-сюда было почти невозможно. Ее плевральную дренажную трубку и капельницу удалили перед отъездом из Рино, и ей дали сильные пероральные анальгетики вместо демерола, который она принимала.
Катетер остался, и медсестра проинструктировала маму, как его опорожнять и как следить за выходом. Ей дали запас подкладных судов для других функций ее тела. Медсестра должна была приходить два раза в день, чтобы проверить ее, обмыть губкой и убедиться, что она поправляется. Были приняты меры для дальнейшего лечения в местной больнице, а затем в местном физиотерапевтическом центре.
Мы перевезли телевизор, стереосистему и ее коллекцию пластинок, сделав все это легкодоступным. Мы принесли книги, журналы и все остальное, что, по нашему мнению, могло сделать ее удобной в ее маленькой тюрьме. Она явно не была рада быть прикованной к постели, но ее настроение казалось приподнятым, когда она устроилась поудобнее. Вскоре после обеда она заснула измученным сном, поэтому у меня никогда не было возможности остаться с ней наедине, чтобы спросить ее, что я подозреваю.
Хотя я сам устал, я также впадал в абстинентный синдром из-за того, что не видел Нину почти неделю. Я позвонил ей, и она подошла. Мы провели два часа на качелях на крыльце, просто разговаривая, изредка целуясь. Она ушла домой около десяти часов, а по дороге наверх я прошел мимо новой комнаты Трейси. Моя сестра храпела, как храп тех, кто принимает наркотики. Я поднялся наверх и уснул, как только разделся и лег в постель.
На следующее утро была суббота. Мама приготовила один из своих знаменитых завтраков с высоким содержанием холестерина. Папа и я ели за столом, а мама ела в кабинете с Трейси. После того, как все тарелки были вымыты и убраны, Трейси сказала, что собирается немного почитать, а затем, возможно, вздремнуть, прежде чем медсестра придет проведать ее. Ее утреннее лекарство сильно подействовало на нее, и она казалась довольно веселой.
Мама и папа включили телевизор и занялись чтением газеты. Я вышел из комнаты и направился к Трейси. Она лежала без сна в постели с раскрытой книгой на груди, по радио тихо играла местная рок-станция.
"Книга не годится?" Я спросил ее.
Она улыбнулась. — Не знаю, — сказала она. «Это лекарство, которое они мне дали, заставило меня немного затуманиться. Я прочитал две страницы и понял, что не могу вспомнить ни одной вещи, которую только что прочитал. Музыка стала немного лучше, на самом деле намного лучше». Она подняла брови, и я заметил, что теперь действительно немного вижу ее правый глаз. «На самом деле, я думаю, немного Pink Floyd прекрасно сочеталось бы с этим материалом. Как думаешь, я мог бы позаимствовать несколько твоих альбомов?»
«Что мое, то твое», — сказал я ей. — Я схожу за ними через минуту. Не возражаете, если я присяду на секунду?
— Конечно, — сказала она. "Как дела?"