Все лгут

Потом у меня перед глазами все побелело, совсем как когда меня дразнил Александер из третьего «Б», и я больно ударил маму по лицу.

– Ай! – закричала мама. – Что ты такое делаешь? Драться нельзя!

Потом она сказала:

– Это не моя вина. Самир должен винить в этом только себя. Во всем, что произошло, – только его вина.

И тогда я разозлился на папу Самира.

Я решил долго-долго с ним не разговаривать.

20

В тот вечер папа Самир сложил свои вещи в два ящика, которые мама принесла из сарая.

– Мне быть грустно, Винсент, – сказал папа Самир. – Мы скоро снова увидеться, да? Когда все немного успокаиваться.

Я ничего ему не ответил.

– Ты обидеться? – спросил он.

Но и тогда я тоже не ответил, а пошел наверх, в свою комнату, и оттуда уже смотрел в окно, как папа Самир складывает ящики к себе в машину и уезжает.

Потом я вытащил фотографию Ясмин, на которой она была маленькой, в надувных нарукавниках. Когда я посмотрел на нее, в горле у меня возник какой-то комок, и стало трудно глотать. Потом в моих глазах появились слезы, и картинка стала расплывчатой.

Теперь у меня не было ни Ясмин, ни папы Самира.

Немного погодя, когда я играл в «Геймбоя» и только что прошел очень сложный уровень, ко мне в комнату пришла мама.

– Солнышко, не мог бы ты спуститься и приглядеть за рыбной запеканкой, пока я сбегаю отнести в усадьбу одну вещь?

– Я очень-очень устал, – сказал я, потому что от игры никак нельзя было оторваться. Я играл в «Супер Марио» и должен был одновременно перепрыгнуть через огненный шар и поймать звездочку.

Но мама продолжала ныть, так что я отложил приставку на кровать и пошел вниз вместе с ней. Мама иногда бывает очень упрямой, и тогда уж лучше делать, как она сказала.

Потом мама ушла в усадьбу с какой-то штукой, которая называется дрель.

Потом я забрал «Геймбоя» из комнаты и принес в кухню.