Тяжелые сны

– Я к вам по делу. Можно говорить? Не помешаю? Прочел о летательном снаряде, – и захотелось сделать этот снаряд по рисункам. Долго и подробно толковали, что нужно для устройства снаряда. Заходила речь и о других пред метах.

Провожая Анатолия, Логин опять думал, что мальчик похож на сестру. Захотелось целовать Толины розовые губы, – они так доверчиво и нежно улыбались. Ласково обнял мальчика за плечи. Сказал:

– Приходите почаще с вашими делами.

– Спасибо, что берегли, – сказал Анатолий. – Это так здешние мещане говорят хозяевам, когда уходят, – пояснил он, сверкая радостными глазами; потом сказал тихо: – А к вам барышня идет.

И побежал по ступенькам крыльца. Логину весело было смотреть на его белую одежду и быстрое мелькание загорелых босых ног, голых выше колен.

Ирина Петровна Ивакина, сельская учительница, шла навстречу Анатолию по мосткам пустынной улицы. Логин встречал ее всего раза два-три. Ее школа была верстах в тридцати от города.

Логин провел Ивакину в гостиную. Девица уже не молодая, маленькая, костлявая, как тарань, чахоточно-розовая, легко волнующаяся, говорила быстро, трескучим голосом, и сопровождала речь беспокойными движениями всего тела. Заговорила:

– Я явилась к вам, чтобы указать вам дело, которое наиболее необходимо для нашей местности. Я слышала о ваших предположениях от Шестова. Это чрезвычайно порядочный господин, но, к сожалению, заеденный средою и своею скромностью. Я вполне уверена, что его безвинно впутали в дело Молина: это интриги протоиерея Андрея Никитича Никольского, который состоит личным врагом Шестова из-за религиозных убеждений. Но это после. А теперь я должна сказать, что необходимо издавать газету.

– Газету? Здесь?

– Ну да, что же вас удивляет? Необходимо иметь местный орган общественного мнения в нашей глухой, забытой Богом трущобе.

– На что вам так вдруг понадобилось общественное мнение? – спросил Логин с усмешкою.

Ивакина вся взволновалась, раскраснелась, закашлялась.

– Как! Помилуйте! Можно ли об этом говорить? Вы здесь смеетесь, вам хорошо в городе, а каково нам в селах, в самой армии невежества и суеверий, где мы, учителя и учительницы, являемся единственными пионерами прогресса!

– Едва ли мы можем помочь вам нашей газетой, да и средства…

– Обязательно можете, – барабанила Ивакина, – направление школьного дела во многом зависит от людей, живущих в городе, – здесь живут те особы, на ответственности которых лежит весь ход кампании во имя народного просвещения, и они должны сосредоточить все свое внимание на положении народной школы.

– Уж и все внимание!

– Обязательно. Школа в селе – это аванпост, утвердившийся во враждебном стане, аванпост, который один мог бы пробить брешь в китайской стене народного неразумия. А вместо того полнейшее невнимание, хоть волком вой.

– Но разве у вас не бывают?

– Я, например, за два года заведывания школой в Кудрявце только однажды удостоилась посещения господина инспектора, но и это посещение было только проверкою школьных успехов без всякого отношения к внутреннему строю школы.

Чрезмерно быстрая трескотня Ивакиной начала утомлять Логина. Он вяло сказал: