В сознание вернулась все в той же комнате. Рядом со мной сидел он. Человек без лица. Парализованная паникой, я слушала, как он говорит мне, что если я не хочу, чтобы ты пострадала, то должна вести себя хорошо и впредь не делать глупостей, а там, глядишь, все и наладится. Его бежевый плащ, вкрадчивый голос, пустое лицо… в общем, сомневаться в его словах у меня повода не было, а рисковать тобой я не посмела бы даже под угрозой собственной смерти.
Я приняла решение быть покладистой и не злить «Красный маяк», надеясь, что когда-то меня вернут обратно. Начала посещать вечернюю школу, не боясь встретить того, кого буду знать в будущем: Человек без лица рассказал, что туман скроет мое истинное лицо. Так, например, в Эмброузе живут особые люди, нужные проекту, кого давно считают погибшими, но они лишь инсценировали свою смерть, чтобы быть полезными «Красному маяку».
Бывали дни, когда я так скучала по тебе и боялась за наши жизни, что чуть на стены не лезла. Спасла меня музыка. Тайком ошиваясь около музыкальной школы, я слушала пение юных девушек, и мои грезы были о том, чтобы вновь сесть за рояль. Тогда директором школы стал мистер Вульф. Меня обнаружили под окнами в тот же день, но не прогнали, а наоборот, пригласили стать первой ученицей на только что основанных бесплатных благотворительных курсах по вокалу и игре на рояле. Впервые за несколько недель я улыбнулась, когда перебирала знакомыми движениями родные клавиши.
К тому времени деньги, оставленные мне «Красным маяком», уже заканчивались, несмотря на то, что я экономила, как только могла. Человек без лица пообещал мне конверт с наличными раз в месяц или чаще, если потребуется, но я, всей душой ненавидя их за то, что тогда переживала, отказалась быть от них зависимой и пошла на работу. Подозревала ли я тогда уже хоть что-то? Не знаю.
Меня взяли певицей в обшарпанное заведение, где было неважно, что мне еще далеко до совершеннолетия. Зрителям я полюбилась, и вскоре бар вышел на совсем другой уровень, пьяницы уже не могли напиваться у нас вдребезги.
Шло время, я все ждала, надеялась на что-то. Так прошел год. Возможно, я бы потеряла рассудок в один из тех дней, но тут я встретила Его. Или Он меня. И я полюбила. Так сильно и неистово, что порой задыхалась от чувств к Нему. Забыла ли я тебя, Кэтрин, Анну, Эмбер? Нет. Просто появился человек, ради которого стоило жить, когда я поняла, что уже никогда не вернусь домой.
Наш роман продлился полгода. Я повзрослела, изменилась. Когда Он внезапно пропал, страдала недолго, ведь узнала, что беременна. Я не испугалась. Я, больше всего боящаяся одиночества, теперь понимала, что уже никогда не буду одна.
И в честь кого я могла назвать новорожденную дочь? В честь той, кого любила больше всех на свете. Элисон.
Голос Моники охрип и оборвался, а я, не отдавая себе в этом отчета, начала медленно оседать на пол.
– Шли годы. Элисон росла на удивление тихой, милой, радостной девочкой. Ослушалась меня единожды, когда, несмотря на запрет, прыгала на кровати, упала и разбила губу. Странно, но только тогда в полной мере мне стало понятно, что в вечер своего исчезновения я попала туда, куда было суждено. Но все равно, ты только представь, что я испытала, когда еще через три года мы играли на площадке, и я увидела, как ты знакомишься… со мной.
Моника… мама… – как теперь ее называть? – смотрела на меня с противоположной стороны комнаты, а я поражалась своей глупости. Как, как я могла этого не замечать? Да, туман на протяжении десятков лет одурманивал Эмброуз, но ведь не настолько, чтобы оказаться такой слепой!
– А мой папа? О нем ты все рассказала?
Она засмеялась.
– История с твоим отцом – самое нормальное, что здесь произошло.
– И ты никогда не пыталась его найти?
– Как мне доподлинно стало известно, в то время под Сиэтлом находилась какая-то секта. Упоминания о ней появились и исчезли в тот же промежуток времени, что и твой отец. Больше мне ничего не известно.
– Почему я теперь вижу, кто ты на самом деле?
– Потому что ты догадалась. Увидела коробку?
– Да. Медвежонок из этих шахт, желтый дождевик… а самое главное – конверт мистера Ньютона. Но что… как теперь быть? Что делать?
Она подошла ко мне и присела на корточки, заглядывая своими бездонными карими глазами мне в душу. А ведь они не поменялись… и этот запах корицы… легко себя чувствовать одинаково безопасно с двумя людьми, если это один и тот же человек.