Послышался звук разбитого стекла, надсадное дыхание и в кухню полез кто-то ещё.
— Кривой? Ах ты пащенок, сучий сын, ты какого хера... Пристрелю! — вдруг вызверился Постолаки. — Ты, сопля паршивая, чего удумал? Нечего их жалеть, товарищи, это сраная шпана!
В этот самый момент двор заполнили лихие демоны в штатском. Они принялись свирепо крутить налетчиков и паковать в материализовавшиеся на улице невнятной расцветки "рафики". У калитки стоял некто загорелый и улыбающийся. Герилович?
— Ка-а-азимир Стефанович!
— Ге-е-ерман Викторович! А мы уже испугались что вас всерьез за жабры берут, вот, народу нагнали...
— Нет-нет-нет, товарищи, это местные идиоты, — вышел на крыльцо Постолаки с ружьем в руках, чем здорово напряг "лихих демонов". — По мою душу пришли. Бездельники! Они давно грозились, и вот— пришли мзду требовать! А за что им давать-то, если они работать не хотят? Бездельники...
Это самое слово вместо "бе" он начинал почему-то с "пи" — получалось весьма экспрессивно. Я выдохнул: удивляться не приходиться! Подумаешь — какие-то предки рэкетиров из девяностых приперлись вымогать денежку у нечистого на руку директора ровно в тот самый момент когда мы тут решали вопрос чуть ли не союзной значимости?
Совпадение? Не думаю! Герилович вообще в совпадения не верил: он уже волок Кривого куда-то в сарай — на допрос, "потрошить". Не в буквальном смысле, конечно... Или в буквальном?
В гостиницу я возвращался совершенно разбитым. Выяснилось, что Кривому настоятельно порекомендовали навестить Постолаки именно этим вечером какие-то серьезные дяди со звучными фамилиями, так что Герилович только отмахнулся от моих журналистских попыток выведать инсайд:
— Не лезь, целее будешь, — сказал он. — Работай с тем, что есть. Как ты там говоришь? Не надо бороться за чистоту, надо подметать? Вот и подметай... Да чего ты козью морду делаешь, Белозор? Проясним ситуацию, будут результаты — сразу поделимся. Ты первый узнаешь! А хозяева под нашей опекой, не дергайся теперь. Всё с ними будет нормально.
В общем, оставалось только надеяться на то, что если за дело взялся Герилович, который, как я понял, тоже теперь работал на Службу Активных Мероприятий — как минимум в качестве сессионного музыканта, то возмездие для негодяев будет скорым и болезненным. Благо, одергивать его некому: Волков оборотней готов был зубами рвать. А Постолаки... Может и получит свой райком в Приморском крае... Или горком — в одном из "городов нового типа".
Степанов остановился немного не доезжая до гостиницы "Минск", во дворах.
— Для меня честь работать с вами, Герман Викторович, — сказал он. — И деретесь вы дай Бог каждому!
— Молодцом! — хлопнул его по плечу я. — Ты тоже — молодцом. И Постолаки. Нормально всё сделали, задачу выполнили, все живы. Мы все — молодцом.
— Ага! — засиял улыбкой он.
У меня тоже настроение поднялось — я почувствовал себя в роли Уилла Смита, который в роли Хэнкока. "Молодцом!" — ну надо же, какие слова порой в голову приходят! Портье на входе странно глянул на меня, но я на это внимания не обратил, насвистывая что-то несерьезное и в десятый раз нажимая на кнопку лифта.
Снимать отсыревшую куртку и развязывать ботинки я начал уже в кабине, так что по коридору своего этажа шлепал совершенно расхристанный, с верхней одеждой в одной руке, и рюкзаком — в другой. И каково же было удивление, когда я обнаружил, что дверь моего номера слегка приоткрыта!
Будучи всерьез на нервах, я тут же опустил на пол вещи, и, по примеру Степанова, намотав на кулак шарф, медленно открыл дверь и шагнул внутрь. Храбрость это глупость?! Плевать! Ярость уже плескалась в крови, заставляя кулаки сжиматься, а легкие — гонять бешеные объемы кислорода, готовясь к схватке...
— ...И-и-и-! Гера-а-а-а! — Тася буквально запыгнула мне на руки, обвив ногами мою талию и запустив пальцы в мои волосы.
Я на минуту задохнулся от ее запаха, поцелуев, ощущения горячего, ладного тела... Черт меня побери, мы не виделись всего-то дня четыре, а соскучился я до ужаса! Это просто сумасшествие какое-то. Или наоборот — любить одну женщину есть признак наибольшей адекватности?
ebooksa