Золото

Казалось, уже довольно неожиданностей для одного дня, хотя бы и такого исключительного, но возчик отходил все дальше. Наконец, остановился и, озираясь, вынул из-за пазухи обглоданную кость.

— Да в чем дело, говори толком!

— Гляди лучше. В землянке нашел.

— Ну, и что же, что нашел. Что ты от меня хочешь?

И вдруг стала понятна таинственность, с какой возчик показывал кость. Словно огнем дохнуло в лицо. По телу промчался озноб. Мигалов оглянулся и впился в лицо извозчика потемневшими глазами:

— Ни единой душе. Брось, чтоб никто не знал!

10

Транспорт продолжал путь. Жорж целыми днями лежал или сидел на возу, закутанный в тулуп. И Мигалов однажды убедился, что тайна, которую он пытался схоронить, стала общим достоянием. Возчик не удержался и разболтал. Жорж привлек общее внимание. Каждому хотелось взглянуть, каков человек после «этого». По тайге ходило много слухов о людоедстве.

Мигалов не раз пробовал разговориться с Жоржем. Несмотря на то, что в лице бывшего товарища все яснее выступали знакомые черты, а порой он казался совсем прежним, в глазах стыла все та же отчужденность. Новый Жорж не был уже откровенным, развязным парнем. В нем произошло что-то, сделавшее его затаенным, медлительным.

Хотелось попытаться раскачать его, вынудить у него признание, от которого, несомненно, самому ему стало бы легче. И однажды прямо поставил вопрос, как случилось с ним «это» несчастье. Жорж плотнее стянул воротник на лице.

— Что ты привязался, скажи, пожалуйста. — Он в первый раз повысил тон. — У меня свидетели есть, что я ничего не знаю.

— Но ты ведь сделал то, о чем я тебя спрашиваю?

— А какое ты имеешь право спрашивать? Какое тебе дело? Посмотрел бы я, как ты запел на нашем месте. Все одинаковые.

Мигалов махнул рукой на свои намерения помочь Жоржу выбраться из темного жуткого прошлого, так изменившего всю его сущность. И когда однажды Жорж не появился ни у костра, ни в зимовье, возле которого ночевал транспорт, — нисколько не пожалел. Предстояли самые тяжелые переходы, все острей давали о себе знать утомление конского и верблюжьего поголовья, недостаток фуража и продовольствия. Надо было торопиться, пока не легли глубокие снега и не начались ураганные ветры на перевалах, обнажающие гольцы, делающие немыслимым движение на полозьях.

11

На Незаметном давно ждали прибытия транспорта. Наконец, однажды вечером на спуске в знаменитый ключ показались головные сани. Вечерело. Радиосопка, порозовевшая в последних лучах тусклого январского солнца, сливалась вершиной с мглистым небом. Исхудалый Самоха с обвисшим горбом, завидя подъем с ключа на берег, подал жалобный вопль, но возчик-вожатый с остервенением дернул за обледенелую веревку, продетую ему в ноздри, и не дал повторить призыв к остановке. Великан, напрягая последние силы, не оглядываясь, вытащил свой воз с флагом в передке на бугор. Шумная лавина вторглась в поселок.

Транспорт встретили алданзолотовские служащие. Он разделился на части и, разорванный, слился в наступившей ночи с темными бараками, землянками, зимовьями и грязным, истоптанным снегом. Толпы любопытных расхаживали по улице и обсуждали новость. По ухабам, мелькая на гребнях, как по волнам, носились резвые лошади, развозя начальство, мчались олени, унося на тонких невидимых в темноте постромках нарты с возбужденными орочонами. Таежный центр волновался. В стеклянных окошках казенных бараков, в холщовых окошечках старательских, через полости палаток и в ледяные дыры землянок до полуночи лились струи света. Толковали о машинах, продовольствии, фураже, железе, инструментах, и общее чувство сливалось в одно: Алдан живет, растет. В морозном воздухе слышался скрип снега под копытами многочисленных коней, ночующих в поселке, ржание, говор, хлопанье дверей и песни возчиков, успевших напиться после двухмесячного воздержания.

Было уже довольно поздно, когда кончилось наскоро созванное совещание в главном управлении. Передача и приемка грузов, прибывших с транспортом, требовали большого внимания. Сложные задачи — выбор юридических лиц от обеих сторон, взаимоотношения официальных лиц со смешанной комиссией от организаций — были согласованы не без споров, не без трений. Наконец, все поднялись, с шумом отодвигая стулья и табуреты. Заведующий административно-хозяйственным отделом взял было под руку Мигалова, чтобы направить в комнату для приезжих, но Шепетов разделил их и кивнул головой: «Пошли, пошли». Он давлю поглядывал на беспокойные движения Мигалова и его усталое лицо.

Приятно охватил морозный воздух на крыльце. Над дверями управления горели два фонаря, освещая истоптанный снег, клочья сена и конский навоз. Из темноты за светлым полукругом выскочил заиндевелый конек, впряженный в кошеву.

— Кончилось? — спросил кучер.