Насилие

— Ты обязана приходить за пятнадцать минут до открытия закусочной. Посмотри на себя. Ужас! Быстро приводи себя в порядок! Сегодня все чаевые отдаешь мне, поняла?

— Но…Мистер Пэртон, у меня невысокая зарплата, мне не справиться без чаевых… чем я буду платить за квартиру?

— Меня не волнует, можешь ограбить кого-нибудь или раздеться перед камерой, — его поросячьи глазки заблестели.

Он постоянно меня задевает. Очень тяжело ответить двухсот двадцати фунтовому амбалу, бедро которого размером с меня.

— И да, Ребекка, если ты еще раз пожалуешься на низкую зарплату — уволю!

— Но…

— Никаких «но»! Милая, послушай, у тебя и так довольно шаткое положение. Мы планируем взять на работу еще одну официантку. Есть знакомые девочки на примете?

Его голос был так похож на голос типичных сорокалетних ничтожеств. Они были хороши лет двадцать назад, а потом оступились на своем пути столько раз, что поломали ноги и смогли доковылять только до этой забегаловки (Мартин Пэртон был неоднократным чемпионом в марафонах, а также пять раз побеждал в соревнованиях по бегу в Стейт Билдинг, пока во время уличной драки ему не повредили колено).

— Эм… нет, мистер Пэртон, к сожалению, у меня мало друзей (еще бы я создавала себе конкуренток).

— Что ж, тогда я найду сам, по своими предпочтениям… У тебя осталось тридцать секунд, бегом переодеваться!

После этого начинается унылая двенадцати часовая рабочая смена.

Кофе, завтрак. Кофе, обед (не мой, конечно), десерт. Кофе, бифштексы, картошка фри.

Я возвращаюсь домой. Ложусь спать.

Просыпаюсь.

И все сначала.

Кофе. Сонные лица. Кофе. Раздраженные, опаздывающие клерки. Кофе. Такие же, как и я, уставшие от жизни работяги. Меня всегда интересовал вопрос: как люди умудряются прожить лет восемьдесят-девяносто и не умереть от тоски? Из телевизоров говорят, что продолжительность жизни в шестьдесят лет — это низкий показатель. Возможно, но в свои двадцать три года я уже готова умереть. Я пыталась развлекаться так, как это делают мои ровесники: алкоголем, наркотиками, сексом. Но после этого становится только хуже. От всего становится хуже, но больше всего от самой себя.

Черт! Я опять опаздываю! Все повторялось. Раз за разом.

В среду меня ждал сюрприз — обаятельный незнакомец. Я подошла к нему, чтобы принять заказ. Он говорил с невероятной легкостью, которой так не хватало мне. Он заказал яичницу с лососем, три тоста и кофе. Пока он говорил, я наслаждалась его прекрасным лицом, изящной осанкой и спортивной фигурой. К сожалению, он даже не посмотрел в мою сторону. На протяжении следующих двух недель Найджел (я подслушала его имя, когда он общался за столиком с коллегой по работе) и я были вместе. В моих мечтах. В реальности, он так и не обратил на меня внимания.

Пэртон все-таки нашел мне напарницу: Молли. Двадцать один год. Пышногрудая. Светлые волосы. Ноги длиннее, чем Панамериканское шоссе. Вечно улыбается и порхает по закусочной словно бабочка. Кажется, будто она вдыхает не грязный городской воздух, а саму жизнь. Я старалась держаться от нее подальше, но она никак не прекращала свои попытки подружиться. Однажды ей удалось заговорить со мной:

— Ребекка! Обожаю твое имя. Ребекка, Ребекка, Ребекка… — она словно испытывала оргазм от произнесения моего имени.