Ночные тени

Выпроводив Панина из кабинета, Крылова поставила телефон на зарядку и, едва новообретенный гаджет благодарным писком дал знать, что вновь готов к работе, тут же разблокировала экран.

Да уж! Столько пропущенных звонков и сообщений у нее не было никогда. Карнаухов-то как постарался. Кто бы мог подумать… Надо же, и от Мясоедова целых два послания. Остается надеяться, что ему никто ничего сообщать не стал. Так, и что же пишет Жора?

Прочитав первое сообщение, Вика моментально покраснела от возмущения. Сначала она хотела ответить. Написать что-нибудь такое же – резкое, грубое, хамоватое. Затем поняла, что сделать этого не сможет. Не сможет ответить болью на боль, унижением на унижение. А раз так, то отвечать и вовсе нет смысла. Даже не открыв второе, очевидно, еще более оскорбительное послание Мясоедова, она удалила весь диалог и, бросив телефон на стол, включила чайник в надежде, что еще одна чашка кофе позволит ей хотя бы немного прийти в себя.

***

Вновь встретиться с оперативниками Вике удалось лишь в самом конце рабочего дня, когда она уже сама собиралась звонить Панину и выяснять причину их исчезновения.

– Ничего не выйдет, – с ходу буркнул Малютин, едва появившись на пороге кабинета. Шедший вслед за ним Михаил Григорьевич лишь негромко вздохнул, всем видом давая понять, что разделяет мнение напарника.

– Вы хотите сказать, ничего не вышло? – разочарованно уточнила Крылова. – Вы не смогли пробиться сквозь бастионы, и ров с водой, окружающие коттеджный поселок? Я же говорила, обратитесь к Фишману. Его люди умеют преодолевать препятствия.

– С бастионом мы худо-бедно справились, – Панин привычно обосновался на подоконнике, – а вот с пересечением государственной границы вышла заминка.

– У нас что, поселки на Рублевке стали получать экстерриториальность? – изумилась Вика. – И давно такие нововведения?

– С поселками не знаю, а вот Бородин Юра экстерриториальность получил, это точно, – поскольку свободных подоконников в кабинете больше не было, Малютин занял один из стульев. – Сегодня утром он вылетел прямым рейсом в Барселону.

– В Бар-се-ло-ну, – по слогам повторила Вика, чувствуя, как последняя ее надежда на ускорение хода расследования бесследно ускользает, должно быть, тоже норовя умчаться куда-нибудь в западном направлении. – Ну что же, подождем, пока он вернется. Вряд ли Бородин проведет там очень много времени. В мае в Испании еще довольно прохладно, на пляжах делать нечего. И потом, ему же надо закрыть весеннюю сессию.

– А вот с этим, Виктория Сергеевна, у нас как раз проблема, – сообщил Панин. – В учебной части нам сказали, что они готовят документы для перевода Бородина в университет Барселоны. Сегодня с самого утра пришло указание от ректора. С ректором нам пообщаться не удалось, но ясно, что ему самому указания дал Бородин-старший.

– Интересно, он в Барселоне ректору тоже указания выдает? – раздраженно бросила Вика, поняв, что теперь не стоит надеяться не то что на быстрое завершение расследования, но, возможно, даже на то, что оно вовсе когда-нибудь завершится.

– Наверняка у них есть платное отделение, – пожал плечами Михаил Григорьевич.

– И особо платное для особо одаренных детей из России, – усмехнулся Денис.

– Факт то, что Бородин для нас теперь не доступен, – подытожил Панин.

– Факт, – задумчиво пробормотала Вика. – Скорее всего, да. Но я все же попробую поговорить с Карнауховым. Если надавить на Бородина-старшего, то наверняка можно добиться возвращения его сына в Москву.

– Если он причастен к убийству? – Малютин с сомнением покачал головой. – Отец не пойдет на это, даже если его выпрут с должности. Только я сомневаюсь, что Илья Валерьевич решится на подобное противостояние.

– Ну да, никогда не знаешь, кого в конечном итоге откуда выпрут, – согласился с ним Панин.

– Здесь чайник, – вскочив с кресла, Вика указала рукой на тумбочку, – на полке кофе, сахар и даже печеньки. Сидите здесь, пейте кофе. Я к Карнаухову.