К Лене медсестра провела меня ночью, после того, как я заверил её, что если она этого не сделает, я буду обыскивать все палаты в больнице. Я сам встал и, пусть покачиваясь, но держался на ногах. Ступни были забинтованы, и боль заставляла на каждом шагу скрипеть зубами.
В палате было темно. Стояла одна-единственная койка, на которой без движения лежала Лена.
Я не сразу узнал её. Голова была забинтована, лицо неподвижно, глаза закрыты.
– Инсульт, – сообщила медсестра шёпотом.
– Но она поправится?
Медсестра помялась.
– Вообще-то я не должна…
– Да ради бога! Я не буду на вас в суд подавать.
– Врач сказал, там уже спасать было нечего. Мозг умер. Сильнейшее кровоизлияние. Даже если бы её привезли сразу, шансы были бы мизерные. Сознания нет, моторных функций нет. Дышит она сама, возможно, сможет есть, но это всё.
Я сел на край койки. Ноги больше не держали. Они и так выдержали слишком много.
– Послушайте, вы не должны здесь…
– Пять минут, пожалуйста. Подождите снаружи.
– Две минуты.
Я обречённо кивнул.
Когда медсестра вышла, прикрыв за собой дверь, я придвинулся ближе к изголовью. Взял безжизненную руку, погладил её. Коснулся щеки Лены.
– Так ведь нечестно, – прошептал я. – Ты не остановилась. Ни разу даже не остановилась, я всё видел. Так какого же хрена? Этот сопляк нарушил правила!
Злость пометалась внутри меня и умерла. Слёзы закапали на простынь. Лицо Лены напоминало лицо трупа.
***
Я выписался из больницы утром. Добрался до дома и первые сутки просто лежал, глядя в потолок. Не хотелось ни шевелиться, ни даже думать. Перед глазами стояло лицо. Мёртвое, безжизненное. Которое больше никогда не улыбнётся, никогда не исказится яростью.
Забыть это лицо я не мог. И не хотел.