Периферические монстры из дремучего леса

– Как это почти?

– Для начала помоги оттащить его из этого закутка. Здесь резать неудобно.

– Резать?– я весь похолодел.

– Берись за руки, – командует мне Микола.

Я взялся, конечно. Не хотел, чтобы чудовище снова проснулось. Мы оттащили Бизона поближе к столу. Микола забрал обратно свой кортик и сказал мне, чтобы я подбросил поленьев в печное горнило и накалил в огне короткую чугунную кочергу, что лежала рядом. Я снова его послушался. Огонь весело затрещал в печи, обдавая меня жаром.

Микола встал над Бизоном и чертил лезвием на его животе и груди затейливые магические знаки.

– Что теперь? – говорю.

– Мы должны вскрыть его лицо. А потом вытащить сердце и сжечь его в печи.

– Это обязательно?

– Иначе он проснется… где-то через час…и переломит тебе позвоночник, чтобы ты больше не втыкал ему ножи в грудь.

– Хорошо, – говорю. – Что мне делать?

– Сейчас я буду вскрывать его лицо. Бери раскаленный чугун и стой рядом. Когда изолента сойдет, ты увидишь его морду. Тебе она не понравится. Но тебе надо будет прижечь гусеницу.

– Гу… гусеницу?

– Да, такая зеленая с синим. Я покажу. Готов?

Как можно быть готовым к такому? Но выбора у меня не было, я вытащил накаленную докрасна кочергу из печи, встал рядом с Миколой и кивнул ему, чтобы тот начинал своё мерзкое дело.

Микола склонился над башкой мужика и поддел лезвие кортика плашмя под слой изоленты в районе мощного квадратного подбородка. Лезвие вошло на несколько сантиметров, Микола провернул его там и принялся резать. Синяя изолента расходилась в стороны, обнажая то, чего я так боялся увидеть.

Сперва из-под лезвия брызнул и потёк омерзительный желтый гной. Микола уверенно продолжал резать от подбородка, вдоль щеки к виску. Под расплывающимся слоем гноя проступала грязно красная рыхлая плоть, без кожи. Лицо было сплошной, гнившей заживо раной. В глубоких темных глазницах едва светились красные зрачки. Кровавую морду испещряли крошечные кратеры, из которых лезли желтые и красные червячки.

– Кого жечь? – спрашиваю я, а сам весь дрожу и, чувствую, как накатывает тошнота.

Микола просит не суетиться, а сам спокойно разрезает до конца и, взявшись за край изоленты, сдирает его с неоткрытой части лица. Вместо носа зиял темный провал-кратер, из которого вытекал гной.

– Кого жечь то!? – уже почти кричу, а сам весь на нервах.