Старик упорно делал вид, что не понимает, о чем речь.
— Это ж столица, малой! Тут, считай, кажен день кого-то казнят.
— Нууу… Не простые казни… Вроде как наложницу Говорящего казнили… и сына его.
— Ах ты, сопля-нескладеха! — взбеленился Тольцин. — Это кто ж тебе такое порассказывал?!
Парень от смущения даже к стене склада отступил. Испугался, что ляпнул лишнего, да еще про правящую семью. Старик насладился в полной мере видом обделавшегося стражника и мелко засмеялся.
— Ну, было такое. Казнили любовницу…
— А которую? Как звать? — резко оживился мальчишка.
— А ну цыц! Нет у нее больше имени! Сама померла, и имени ее жрецы лишили. Но это была та, что во дворец из Тулы попала.
— Ух ты! Тольтечка что ли? Из древнего рода?
— А я знаю? Но роду точно не древнего. Дочь она была купеческая.
— Купчиха? И стала наложницей Говорящего? — не поверил охранник.
— Я тебе больше скажу: самой любимой наложницей. Усмиряющий Плоть души в ней не чаял. Везде с собой водил, подарками осыпал.
— Ого! — уважительно поцокал Истликохцин. — Что же тогда случилось?
— Страшное, — зловеще продолжил Беспёрый. — Таковы были ее чары бабские, что не удержался от них и старший сын Говорящего. Да не какой-нибудь ублюдок, а самый что ни на есть законный, от матери-правительницы. Уже ходил походом на Уэшоцинко, славу отцу принес. Потом и его бы сменил, сам бы Говорящим стал… Да вот, околдовала его купчиха из Тулы…
Гром загрохотал уже совсем близко. Свинцовые тучи окружили солнце и спрятали его от людского взгляда. Паренек невольно схватился за амулет.
— Неужто, колдуньей оказалась?
— Да нет, это я так. Бабское колдовство… оно им с рождения присуще. Знаешь, небось: когда личико миловидное. Или вот титьки добрые! Но и это не всё. С женщинами ведь как: мечтаешь о них, всё, что есть, отдать за них готов. А разденешь, ноги раздвинешь, семя в лоно ей бросишь — так словно и не нужна становится. Вот совсем!.. Но есть такие, с которыми и после перепихона хорошо! Редкие женщины. Умные. Интересные. Загадочные.
Малец слушал старика, открыв рот. В его жизни перепихонов было немного. Большая часть, как раз в этом походе. И все — насильные. Он как-то не задумывался, что после окончания… ну, этого самого… что после еще что-то может быть.
— А про купчиху из Тулы говорили удивительное, — продолжал вещать старик с затуманенным взором. — Редкого ума была женщина. С воинами она могла говорить о храбрости и подвигах, с мудрыми старцами — о былом, с жрецами — о божественном. Стихи сочиняла! Вот наследник Говорящего и не устоял.
Повисла пауза, нагнетаемая свистящими порывами грозового ветра.
ebooksa