Он был рад увидеть Илью. Долговязого, худого, с неизменным постным лицом, как будто он на похороны пришел, а не встречать друга. И с остальными Ром тоже ждал встречи, даже с Колькой, отношения с которым быстро сошли на нет. Горыныч тогда написал ему только: «Там никого не было». И Ром, несколько раз перечитав это короткое сообщение, не нашел сил ответить хотя бы просто «спасибо», но мысленно поблагодарил его.
Ром знал, что у Кольки все хорошо, что он встречается с Мари и даже помирился с Демьяном, когда нашел его дурацкую кошку. Ту самую кошку, из-за которой День чуть не погиб.
А ведь Рому тем вечером показалось, что друг больше не дышит и пульс не прощупывается. Но он ничего не смыслил в медицине. Демьян жив, с ним все хорошо – это главное.
Илья у вокзала оглядел друга, спросил участливо:
– Рюкзак не тяжелый у тебя? Пуховик теплый? Шапка есть? – Он скептически прищурился на его лохматую прическу: звезды по-прежнему чертили белыми хвостами черное небо.
– Шапки нет. Да я почти ничего не взял, на пару дней же. Под курткой толстовка с начёсом, – отчитался Ром, но потом заподозрил неладное: – А что?
– Мне дико неудобно, – виновато заговорил Илья, – но маман попросила одну свою кошиндру отнести к вету. Можешь у нас пока один перекантоваться, телик посмотреть. Но, думаю, ты не захочешь.
Да уж, сидеть в компании сорока кошек не очень-то хотелось.
– Я пока по району погуляю, дойду до школы, – решил Ром. – Потом уже встретимся, как с делами разберешься. Долгополовы вроде хотели слинять с юбилея?
– Эпично погонят на «избушке», – хмыкнул Илья. – Ладно, давай. Позвоню, как освобожусь.
Они разошлись, и Ром направился к школе. Здание зеленело среди прозрачных берез «Аллеи мира», а на фоне снега походило на отблеск северного сияния. Все вокруг замерло в каникулярном оцепенении, и нигде не мелькала розовая шапка прозрачной, как сосулька, и, кажется, даже просвечивающей на солнце Ауки.
Ром втянул голову в воротник пуховика. А он-то надеялся случайно ее встретить.
Странное дело: мать Ауки рычала на него, требуя держаться подальше от ее дочки, а сама спелась с отцом чуть ли не главного школьного хулигана. А тогда, в последний их вечер, Горыныч хотел в шутку напугать Ауку. Знал ли Колька в ту минуту, что они с этой девочкой станут одной семьей?
Ничего он не знал, так же как не знал и Ром, чем закончится вечер его проводов. Не надо было приезжать в этот город, возвращаться к этим воспоминаниям.
Жизнь – непредсказуемая штука. И люди тоже непредсказуемы. Частенько даже для самих себя. Надо жить дальше и в это «дальше» забирать только самое нужное.
Ром потряс головой, стряхивая с волос мелкие снежинки, блестками сыплющиеся с неба, и накинул капюшон.
Сейчас все хорошо. У Ауки тоже все хорошо. Теперь в темноте есть тот, кто ее защитит.
Ром сам не знал, зачем пошел к дому Демьяна, да еще и длинным путем. Он помнил, что День у бабушки, но почему-то все равно держался за крошечную надежду встретить его. Он хотел знать, как День относится к нему на самом деле, не прикрываясь дружелюбными смайликами. Рому было страшно. Ужасно страшно. Но День был его другом. И, кажется, оставался им до сих пор. Ром обязан был посмотреть ему в глаза. Хотя бы попытаться.
Этим путем Ром не ходил уже очень давно, да и раньше бывал в здешних местах всего пару раз, чисто из мальчишеского любопытства. День сначала пугал его черепушкой утопленника, а потом рассказал об озерной деве.
– Это как с бездной? – хмыкнул Ром, услышав рассказ друга. – Если долго смотреть в нее, она заглянет в тебя?