В это же время Маркус испытывал смесь страха, блаженства и неизлечимой печали. Ротмунд сидел перед ним, напряженно, сжавшись в комок. Теперь он выглядел как обычно – ни ран, ни язв.
– Прости меня. Это в последний раз. Клянусь.
– Я рад был помочь.
– Принеси мне одежду.
Подал требуемое, отвернулся.
– Ты не передумал уезжать?
– Нет. Еще две ночи – и уеду.
– Пощади себя самого. Стόит ли так мучиться? За что?
– Так надо. Сегодня я не подрассчитал время. Увлекся. Впредь буду аккуратнее. Можешь смотреть.
Монах не отозвался.
– Маркус?..
Ульш обошел вокруг, нагнулся, заглянул в лицо.
– Ты плачешь?..
– Нет… Думаю, почему именно послезавтра, а не сто лет назад, не двадцать лет назад, не пятьдесят лет спустя?..
– Глупым вопросом задаешься. Тогда бы твоя жизнь была совсем другой. Разве ты не стал богаче?..
– Да. Но мне остается одно ужасное одиночество.
– Неверно: твой сан тебя обязывает все время находиться в обществе, общаться.
– Да, но столь близкого общения уже не будет ни с кем.
– Не переживай об этом. Зато у тебя появится самостоятельность. Неплохое качество?..
– Пока ты здесь, хочу спросить совета.