– Бакалейщики – это уже другая гильдия; тканями, веревками заведует третья, потому я не "главный торгаш". Моя работа меня вполне устраивает. Мне больше ничего и не надо. Единственная слабость – ценю дорогую, качественную одежду. На нее все заработанное и трачу да на цирюльника, а что остается – беднякам раздаю, пусть потешаться. Все равно некоторым умирать вне очереди… – Гуго подмигнул и облизнулся. – Я ни в чем себе не отказываю! – пафосно, жестко прозвенели слова. Солнце под углом осветило серые до белизны глаза Лорда, и они неожиданно вспыхнули красным. Кусок мяса, напитанный кровью, – вот кто есть собеседник Юлиуса, лопающийся, расползающийся от излишеств. Жирная пиявка.
– Как я сейчас понимаю того, кто убивает Брата-предшественника… – сквозь зубы, негромко отчеканил Юлиус, ненавидяще глядя на Гуго.
– Га, чаще наблюдается обратный процесс! Вот вернешься из поездки (если, конечно, вернешься) – Богом клянусь – сам приду, чтоб тебе меня не искать! Умру по собственному желанию.
Резко поменял направление прогулки:
– Туда не пойдем, там центр, много народа, а мы с тобой, что ни говори, дивная парочка!.. Врать согражданам, что ко мне приехал брат родной, ничем на меня не похожий, кроме смущающей зевак смертельной бледности, как-то не охота.
– Да я… – начал Ротмунд, собираясь уйти.
– Нет-нет! Стоп! – дородный Лорд затопал ногами. – Я еще с твоим воспитанием не закончил, не смей даже думать до того об уходе! Я тебя ждал столько времени не для того, чтобы ты мне гордо спину показывал через минуту, как только освоился с непривычным положением вещей и позабыл благодарность!! – смех-смехом, а это уже было оскорбление. В пылу и гневе Лорд не особо грозно выглядел. Ульш положил ладонь на рукоять меча. Обозначение границ утихомирило Гуго. – Прости. Не вынуждай меня говорить так с тобой. Ты – умный парень, а ведешь себя… впрочем, и я несдержан… Тут за углом – запущенный сад, где кроме пьяного нищего мы никого не встретим. Доскажу все, что должен, – уходи, убегай, даже лучше, если я тебя больше никогда не увижу: ничего личного, ты – воин, знаешь, тяжело не напасть первым… Выждать – раскрыть тактику врага. Напасть – лишить его инициативы. Мне больше по нраву второе. Пока сидел ты в своем Ротебурге – мне и горя не было, хотя наперед знал, что встреча неизбежна… Сейчас – сил нет, напополам разорвись! – и придушить хочу, и возвеличить. Потому как мы – кровь одна, Брат мой.
В саду не было обещанного нищего, непроходимая зелень буйно цвела, поднимали к небу ветви кустарники, образовывая живую беседку.
– Сваливать все на время, эпоху – вредное оправдание. Тот год, восемьсот двадцать второй, не хуже был и не лучше всех прочих дат. Просто для тебя он – особый. Начало пути. По правилам, тогда же и надо было вбить тебе в голову то, что со скрежетом втискиваю я сейчас, разрушая и сдвигая с места, выворачивая с корнем то, что самосеем проросло в тебе. Часть ты узнал. Теперь – разговор пойдет про Эруду. Что кривишься? Они всегда с тобой, и не мне что-то новое добавлять? Ушедшие… Кто они, Дети Первородных?.. Твоя беда – не с теми связываешь судьбу и не так пользуешься Даром; Дар даром пропадает.
– Пинта – это много. Это смертельно много для одного человека.
– Бери от разных людей. Судьба, Бог – называй как хочешь, хочешь – считай, что во всем виноваты обратившие тебя, – тебе столько шансов давали постигнуть то, что элементарно, что я полдня, борясь с сопротивлением, вдалбливаю! Сотни и тысячи тысяч раз за сотни лет! Тебе намекают обстоятельства – ты ставишь блок, тебе объясняют доступно – парируешь! Четыреста лет – как в анабиозе! На грани, на полшага от небытия!
– Это бесполезно, – глухо признался рыцарь Ульш Ротмунд, – я до сих пор стою со щитом. Спасибо за урок, но теперь, зная точно, я все равно не пойду этим путем.
– А, да, мы и в самом деле разные, – агрессивно оскалился Лорд так, что на лбу вздулись синие жилы. На этот раз хватило осуждающего взгляда. Подобрал пухлые губы, светлые глаза стали свинцово-угрюмы. – Расписываюсь в бессилии: ты меня бесишь.
Помолчали. В ветвях прыгали маленькие птички, перепархивали с дерева на дерево.
– Когда, наконец, уедешь?..
– Не раньше, чем через неделю. "Августа" – большой корабль, пока с хлопотами справятся… Одно не понятно мне – я с самого начала оказался связан с Инквизицией и Эруду, которые всеми правдами и неправдами обоюдно стараются сплавить меня за море. Почему?
Гуго долго не отвечал, пыхтел, глядя в землю, отчего выступал второй подбородок. Желание показать превосходство в итоге возобладало:
– Так ведь интересно же! Интересно узнать, что там, за морем-океаном!
– У Петера Стасоса, допустим, и у Панзара интерес экономический – выгода, прибыль. А вот Эруду? Кто мне мозг изъел, подгоняя к пропасти, отсекая на каждом распутье по одной дороге?
– Они со всеми так.