1888

– Это общество сделало меня такой! – заверещала женщина, вскочив из-за стола. – Люди вокруг не видели моих потенциалов и заставили пойти на преступления! Потому что в этом мире никому не сдались ничьи выдающиеся способности! Потому что в этом мире, чем больше денег, тем светлее будущее!

Она была поймана мистером Гилбертом и удерживалась им до спешного прихода конвоира, который надел на нее наручники и усадил обратно на стул.

– Общество не виновато в том, что вы родились без единого таланта. Ни один фунт никогда не сделает ваш голос чистым, а внутренний мир богатым, – ответил я, поправив брошку на вороте пальто. – Не прощаюсь с вами, миссис Гамильтон. Мы еще увидимся за стенами Ньюгейтской тюрьмы.

В допросной комнате поднялся страшный разноголосый гам: Анна выла и ревела, осознав свою никчемность, а мужчины пытались невнятными голосами перекричать и угомонить женщину, заламывая ей руки, чтобы она не предприняла еще одной попытки сбежать.

Я вышел на ночную, прохладную улицу и засмотрелся на мирное сияние чистого звездного неба, пока сидел на ступеньках у Скотланд-Ярда и покуривал сигарету. На этот раз кашель меня не настиг.

После всего, что произошло за месяц, я был удивлен тем сладким, легким чувством, которое появилось в моем сердце от раскрытия преступления. Стало хорошо, свободно на душе, захотелось жить и скорее рассказать миссис Дю Пьен о том, что сегодня с утра, как она давно мечтала, ее имя рядом с моим будет напечатано в газете.

Из штаб-квартиры вышел мистер Гилберт, присел рядом и попросил дать ему прикурить.

– Ночь сегодня с морозцем. Свежая, – сказал он, глядя вместе со мной на небо. – Чудный день.

– Еще бы! – усмехнулся я, стряхивая пепел. – Один из последних в вашей жизни на посту комиссара полиции. Наслаждайтесь, пока можете.

– Я сам подал в отставку, не дожидаясь, пока Себастьян обольет меня помоями вместе с журналистами, – ответил мужчина, выпуская вверх струи сигаретного дыма. – Почитайте на досуге то, что они про меня пишут. Кошмар. Одна сплошная клевета.

– Вам есть куда идти, мистер Гилберт?

– Конечно. Без поддержки я не останусь.

Я поправил лезшие на глаза волосы, продолжая заглядываться редкими звездами, похожими на маленький рассыпанный бисер, лежащий на черном бархате.

– Томас, можно вас попросить кое-что? Небольшое одолжение.

– Все, что угодно, пока я нахожусь в должности комиссара.

– У Кэтрин остались Дакота и Герман. Мне бы не хотелось, чтобы их репутации были запятнаны действиями двоюродной сестры. Сделайте так, чтобы город не узнал настоящее имя убийцы.

– Обвиним в смертях Александра Граура, да и дело с концом.

– Я отправлю к вам мистера Баррингтона. Он хотел сам расквитаться с убийцей.

Мужчина бросил окурок на землю, неспешно потушил его ботинком и благодарно протянул руку для пожатия.

– Несмотря на то, как закончилась моя карьера, хотя такой конец вполне заслужен, и несмотря на вашу раздражающую тщеславность, – грустно сказал Томас, – мне было приятно работать с вами все то долгое время, пока я был комиссаром полиции. Пусть газетчики и Себастьян горят в адском пламени.