Замок Орла

– Но почему бы вам не пройти по деревне вместе со мной? Может, вы стыдитесь своего рубища и думаете, я настолько ничтожен, что посмею краснеть рядом с вами?

– Нет, мессир, ничего такого я не думаю и даже не сомневаюсь в вашем благородстве и добросердечии. Однако надобно сделать так, как я говорю.

– Но можно хотя бы узнать, почему вы придаете такое значение вещам, казалось бы, совершенно пустячным?

– Потому что так надо.

– Тогда хотя бы намекните на разгадку, удовлетворите мое любопытство.

– А ежели скажу, вы позволите мне сделать так, как я хочу? Что бы то ни было?

– Да.

– Обещаете?

– Клянусь честью!

– В таком случае, мессир, раз уж теперь не в вашей воле отговорить меня от задуманного, я могу сказать вам все как есть. Хлеб, который нам так нужен и который я не смогу купить, придется мне выпрашивать как милостыню. Я пройдусь с протянутой рукой по Сен-Лорану, и уж в каком-нибудь доме милосердная душа даст мне то, что нужно. А вы, мессир, человек благородный, по крайней мере с виду, хоть я и не знаю вашего имени, и сами понимаете – негоже сеньору показываться крестьянам за компанию с нищенкой…

И, не дожидаясь, что скажет в ответ Рауль, Маги быстро зашагала прочь, изредка поглядывая назад, чтобы убедиться, что молодой человек не бросился за нею вдогонку, несмотря на свое обещание.

II. Призрак

Рауль, глубоко тронутый решимостью бедной женщины, готовой без колебаний пожертвовать ради него своей жизнью, не спеша двинулся по дороге, что вела в Сен-Лоран, прошел через всю деревню и в нескольких сотнях метров от последнего дома снова встретился с Маги – она сидела на обочине и ждала его.

Женщина поднялась ему навстречу.

– Вот видите, мессир, – сказала она, раскрывая суму, – остались еще в горах добрые люди. Жители Сен-Лорана хоть и небогаты, однако ж стоило мне постучать в двери только трех домов, и мне ни в одном не отказали – так что тут хватит если не на княжеский пир, то, по крайней мере, на знатный завтрак путешественника.

В суме нашлось полбуханки большого круглого пеклеванного хлеба, шмат копченого сала и головка сыру, который нынче называется грюерским.

– Ах, – с воодушевлением ответил Рауль, – еще ни у одного князя не было такого роскошного пиршества, потому что еще ни одного князя не терзал такой волчий аппетит.

Он присел на придорожный откос и принялся уплетать за обе щеки.

Кто бы там что ни говорил, а голод всегда правит человеком, когда он молод, когда провел в дороге не один час и когда, что, впрочем, бывает редко, даже любовь и треволнения не в силах заглушить желание утолить его во что бы то ни стало.

– Ну вот, – сказал Рауль, насытившись, – теперь я бодр и полон сил, не то что давеча ночью, когда мы покинули Сен-Клод. И сейчас, клянусь, я могу идти без остановки до самого вечера.