Глядя на нее, все замолчали. Девушка смотрела куда-то внутрь себя и ничего не замечала. Она казалась удивленной и расстроенной.
– Да что с тобой, Лелечка? – спросил Феодорит, – поделись с нами.
– Мне пришла в голову глупая идея, и я пытаюсь от нее избавиться, – прошептала она.
– Может, не надо? – посоветовал Мокий и шутливо добавил, – способность рождать идеи – это почти единственное, что отличает людей от обезьян. По крайней мере, так думают дарвинисты.
Сережка хмыкнул, а Лелишна даже не услышала. Она собралась с мыслями и обреченно произнесла:
– Мой прапрапрадедушка был незаконнорожденным сыном графини, фамилию которой я, правда, не знаю, но звали его Александр Иванов. И я думаю, что я незаконная правнучка графини Лаваль.
Она горестно вздохнула и подняла глаза, ожидая встретить сочувствующие улыбки. Но вместо этого увидела глаза Сережи, сверкавшие от восторга.
– Здорово! Вот мы и разобрались с бабушками и графьями одновременно. И не надо далеко ходить, красота! Ты молодец, Леля!
Он похлопал ее по плечу и даже сплясал пару па ногами. Но потом деловито спросил:
– А что это нам дает? Тут я чего-то недопонял.
– Я сама не понимаю, но что-то дает. Мы вернемся к Мадлен и все узнаем про Лавалей. Наверняка она что-нибудь расскажет. Ведь они имели огромную коллекцию.
И она решительно пошла обратно в отдел.
– Конечно, Лавали были известные меценаты и коллекционеры начала 19 века, – подтвердила Марина Николаевна спустя двадцать минут, несколько ошарашенная их повторным появлением. – Но я знаю только общую информацию. Подробности надо спросить у Риты Григорьевны. Сейчас я позвоню и попрошу ее помочь.
Она довольно быстро переговорила по телефону.
– Рита Григорьевна сказала, что сама зайдет через минутку, ей надо в наши края.
А пока я расскажу, что сама знаю. Итак, Александра Лаваль была дочерью Александры Лаваль, – она недоуменно замолчала и, рассмеявшись, добавила, – ну да, они все были Александры. Старшая Лаваль была дочерью Козицкого, статс–секретаря Екатерины Второй. Ее мать была из богатейшего рода горнопромышленников, и поэтому она была самой ценной невестой Петербурга. Но предпочла никому неизвестного француза по фамилии Лаваль, купила ему графский титул и прожила счастливо всю жизнь. У нее было пятеро или шестеро детей, но, по–моему, не все долго жили. Лаваль, про которую мы говорили в связи с печатью, ее дочь, вышла замуж за графа Коссаковского. Очень знаменитый польский род. Коссаковский был русским послом в Италии и тоже коллекционером. Он увлекался Египтом и даже принимал участие в составлении египетской коллекции Эрмитажа.
Она пожала плечами, не зная, что еще сказать. И тут в комнату вошла какая-то сотрудница.
– А вот и Рита Григорьевна, – обрадовалась помощи Мадлен. – Дорогая моя, помогите мне пожалуйста. Молодежь меня замучила вопросами. И хоть у нас идет абсолютно неофициальное обсуждение, мы все равно нуждаемся в Вашем мнении. Как Вы думаете, откуда у Коссаковской, урожденной Лаваль, могла появиться наша костяная шкатулка? Вы ведь в курсе, что мы там нашли?
Рита Григорьевна оказалась маленькой, очень деловитой женщиной. Она сразу включилась в разговор без лишних предисловий.
– Да, конечно. Все уже в курсе, – она взмахнула ручкой. – Я прекрасно помню каталог по Лавалям, но там не было костяных шкатулок. В их коллекцию входили в основном рукописи и книги; живопись, причем очень дорогая, вроде Рубенса и Рембрандта. И античная скульптура, конечно. Здесь им не было равных. У них даже полы были из мрамора, привезенного из дворца императора Тиберия, – она улыбнулась этому чудачеству.
ebooksa