Ее андалузский друг

Юноша перевел дух:

— Но я действительно не тот, за кого вы меня принимаете. Меня зовут Альберт Бринкман, я живу здесь, в Стоксунде, вон в том доме.

Хассе выпрямился на сиденье.

— Ты был на вечеринке в Экерё… — проговорил он и заглянул в блокнот, — «Кварнбаккен», четырнадцатого числа?

— Я не знаю, как называлось то место.

— Но ты был там на вечеринке?

Альберт не хотел, однако невольно кивнул:

— Но я не общался там ни с какой девушкой… Я встречаюсь с другой…

— Так ты донжуан, Альберт? — проговорил Хассе заговорщическим тоном. — Все мы немного донжуаны. Но когда дело выходит за некоторые пределы, появляюсь я и навожу порядок. Это, видишь ли, моя работа.

В машине становилось душно.

— Но я ни в чем не виноват, — прошептал Альберт.

Ханс облизал зубы, опустил козырек от солнца и посмотрел на свое отражение в зеркале.

— Сейчас мы поедем в центр, в Норрмальм. Там сейчас сидят свидетели, пусть они на тебя посмотрят. Если все обстоит так, как ты говоришь, мы тебя отпустим, идет?

Альберт попытался собраться с мыслями.

— Как ее зовут — ту девушку? — спросил юноша.

Хассе Берглунд снова поднял козырек, завел машину и поехал в сторону города. На вопрос Альберта он так и не ответил.

— София, тебя к телефону, это Альберт.

Она улыбнулась коллегам, отошла к письменному столу, села на стул и взяла трубку, лежавшую в ожидании.

— Да, мой дорогой.

На другом конце София услышала голос своего сына, который рыдал, как ребенок, не в силах объяснить, что случилось. Она выслушала, успокоила его, как могла, и пообещала, что немедленно приедет.