Ее андалузский друг

— Просто отметиться, — ответил он.

Свою машину Ларс припарковал в нескольких кварталах от ее дома. Теперь он вошел в сад, прошел под яблонями, по газону, по узкой тропинке, ведущей к веранде.

На входной двери стоял современный замок с защитой от взлома. Пройдя вокруг дома, Ларс проверил окна — все закрыты изнутри на крючки. Затем он обнаружил лестницу, которая вела к двери подвала, расположенной ниже уровня земли, — солидной, но уединенной. В ней было старообразное окошко из обычного непрозрачного стекла и, по всей вероятности, поворотный замок внутри. Натянув на руку рукав, Ларс разбил стекло, запустил руку внутрь, ощупал дверь изнутри. Так и есть, обычный поворотный замок. Открыв дверь, он вошел в подвал.

Винге поспешил сквозь помещения подвала, внимательно оглядывая все на своем пути. Склад, кладовка, недавно установленная система обогрева с электрическим патроном, лестница на первый этаж дома. Преодолев ее в несколько прыжков, он открыл дверь и оказался в кухне, словно взятой целиком из английского журнала по дизайну интерьера. Современная плита в старинном стиле, лакированный деревянный пол из больших планок, красивый старинный шкаф. Пробежав кухню, Ларс миновал гостиную и направился прямо в кабинет. Письменный стол, лампа с зеленым стеклянным абажуром, металлический шкаф с документами — заперт. Он вскрыл замок при помощи отвертки, которую нашел в нижнем ящике в кухне. Эта операция создала шум, скрежет разрываемого металлического листа, но в конце концов дверцу удалось открыть. Внутри в ряд стояли папки с документами. Ларс стал перелистывать, ища имя Софии Бринкман, но ничего не обнаружил. Пальцы переместились на «г», Гектор Гусман — тоже ничего… Лишь масса имен полицейских, которые ему ничего не говорили. Все строго в алфавитном порядке… Он стал перелистывать дальше. Стоп, промелькнуло что-то знакомое… Берглунд. Ханс Берглунд. Фотография свиноподобного Хассе — копия фото на паспорте, свидетельства о его службе. Пометка карандашом в правом углу — «склонен к насилию». Ларс перелистывал папки дальше. Нашел Эву Кастро-Невес — здесь никаких пометок, только звездочка. Как учительница пишет в тетради ученика. Тогда он нашел «в», поискал самого себя. Вытащил папку, развернул. Старая фотография — та же, что на полицейском удостоверении. Слово, написанное карандашом в правом верхнем углу, поначалу не воспринималось мозгом, словно он его не понимал. «Лабилен» — было написано на его карточке.

Ларс закрыл папку, вернул ее на место. На мгновение внутри его воцарилась полная тишина; он стоял, глядя в пустоту. Потом снова очнулся, кинулся искать дальше.

Сев за письменный стол, открыл ящики — бумага, скрепки, ручки, очки для чтения, сантиметровая лента… несколько купюр и монет. Нижний ящик был заперт, он вскрыл его. Бумаги, заметки, письма — все это он рассовал по карманам. В последний раз окинув взглядом комнату, снова вернулся в подвал. Там он обыскал все углы. Ему захотелось в туалет, он заторопился в своих поисках. В котельной обвел лучом фонарика стены, потолок, пол. Под лестницей — кладовка с принадлежностями для уборки: старый пылесос с подвешенным на крючок шлангом, ведро, швабра, тряпки и чистящие средства. Запах первой версии «Аякса», еще без отдушки, вызвал к жизни смутные воспоминания детства, которые Ларс тут же отогнал от себя.

Он ринулся в кладовку для хранения продуктов. С таким запасом она легко могла бы пережить ядерную войну. Свет фонарика обыскал потолок, Ларс присел и осветил пол… Поднялся и стал искать среди банок консервов на полках. И вдруг там, в глубине полки, что-то блеснуло. Он расчистил себе путь рукой, банки с консервами полетели во все стороны. Там он увидел то главное сокровище, которое искал — круглая ручка, похожая на руль, цифры на ней, солидная стальная дверца — старинный сейф размером тридцать на тридцать сантиметров, вмонтированный в стену. Но радость была недолгой. Как, черт подери, взломать эту дверцу? Быстрый взгляд на часы — возможно, у него в запасе час… или меньше. Чем ему заниматься все это время — вертеть ручку наугад? Он напряженно думал… заметки в кармане! Ларс сел на пол, разложил бумажки на полу перед собой, держа фонарик во рту. Он читал — множество слов и вопросов, он перелистывал, искал — нигде никаких цифровых комбинаций.

Тогда он снова взбежал по лестнице, ворвался в кабинет, вытащил из шкафа столько папок, сколько мог унести, снова спустился в подвал, разложил их на полу. Проделал это три раза. На четвертом круге прихватил с собой старые счета, лежавшие на столе, а из гостиной — торшер.

Ларс сидел на коленях, торшер освещал сейф в стене. Он порылся среди счетов, нашел ее личный регистрационный номер, поднялся, ввел личный номер — две первые цифры по часовой стрелке, две вторые — против часовой стрелки, и так до самого конца. Заперто. Он повторил операцию, но начал крутить против часовой стрелки. Заперто. Он проверил ее телефонный номер — заперто. Попробовал ввести ее телефонный номер и дату рождения… заперто. Время утекало. Ему по-прежнему хотелось в туалет. Он обливался холодным потом, руки дрожали от напряжения и усталости. Отвыкание от лекарственных препаратов шло медленно, зубы постоянно скрипели.

Ларс снова сел на пол, открыл первую папку, перелистал — там находилась информация о некоем полицейском по имени Свен. По поводу Свена была сделана пометка карандашом — «ретроград». Эту папку Ларс отложил в сторону. Он открывал папку за папкой — новые имена полицейских, инспекторов, стажеров, сотрудников криминальной полиции… крошечные фотографии из паспорта, на них — незнакомые ему лица. Пометки Гуниллы в правом верхнем углу карандашом: «одинок», «зависим от окружения», «склонен к пассивной агрессии». Все папки составлены на один манер: фотография в одном углу, выписка из личного дела, отметки и заключение о службе. Он прочел штук десять, пытаясь найти что-то выделяющееся — ничего. Снова вернулся к пометкам Гуниллы — ничего интересного. «Ничего не выйдет», — подумал Ларс. Он поднялся, отступил на шаг, оглядел папки. Направил на них свет торшера. В свете лампы он увидел, что они отличаются друг от друга. В шкафу все они казались коричневыми. Сейчас же Ларс стал различать оттенки цвета — судя по ним, папки имели разный возраст. Посветив на них, он выбрал ту папку, которая выглядела самой выцветшей. Открыл ее — она оказалась толще, чем другие. В этой папке хранилось множество вырезок из газет, отпечатанных на машинке страниц, побледневших от времени фотографий. Ларс прочел дату — август 1968-го. Прочел имена — Сив и Карл-Адам Страндберг, убиты в Норрботтене во время палаточного похода 19 августа 1968 года. Страндберги? Ее родители? Он попробовал покрутить ручку сейфа: 680819. Заперто. 19680819. Заперто. Ларс пытался крутить по часовой и против часовой, потом наоборот — сначала против часовой, потом по часовой. Закрыто. Он прочел личные идентификационные номера родителей, попробовал набрать их — время неслось вскачь, он пробыл в ее доме уже сорок минут, Гунилла может появиться в любой момент. Заперто, заперто, заперто…

Пот стекал по лбу, сердце отчаянно билось, во рту пересохло. Ему очень хотелось принять таблеток, прогнать это неприятное чувство на душе… Ларс вернулся к папке, порылся среди вырезок. Фотография Сив и Карла-Адама Страндберг с двумя детьми, Эриком и Гуниллой. Они стоят все вчетвером перед входом в «Скансен», фотография начала шестидесятых. Сив и Карл-Адам улыбаются, одеты строго, Карл-Адам в шляпе, в узком клетчатом пиджаке с воротником, прямые брюки, начищенные ботинки. Сив в платье, с высокой прической, в белых туфлях. Дети тоже улыбаются. В лице девочки Ларс легко узнал Гуниллу. Она совершенно счастлива. Он перевел взгляд на юного Эрика. Светловолосый смеющийся мальчик, предвкушающий поход в «Скансен» всей семьей. Мальчик рад, буквально сияет. Тяжелое чувство вины охватило Ларса. Словно именно этого невинного мальчугана он оставил умирать на полу в квартире Карлоса. Ларс смотрел на фотографию, Эрик смотрел на него с фотографии… Отбросив снимок, он глубоко вздохнул, стараясь избавиться от навязчивого неприятного чувства. Стал листать дальше. Расследование… Ларс прочел, что они были застрелены сквозь брезент палатки. Из дробовика. Убийцу звали Ивар Гамлин, на момент убийства ему был тридцать один год, он был сильно пьян, избил свою жену, вышел из дома, сел в машину. По его словам, ружье оказалось в багажнике случайно. Из него он накануне охотился на птиц и забыл вынуть. Ларс перелистал страницы, нашел протокол допроса. Гамлин утверждает, что ничего не помнит… Ниже на той же странице: в 1969 году Гамлин приговорен к пожизненному заключению… 23 ноября 1968 года. Ларс ввел эти цифры всеми возможными способами. Заперто. Снова бросил взгляд на часы — почти половина шестого. Он чутко прислушивался к звукам, листая дальше. В 1975 году Гамлин подает прошение о помиловании, получает отказ. В 1979 году пожизненный срок ему заменяют на ограниченный — в ноябре 1982 он выйдет на свободу… Ларс читал быстро, по диагонали, перелистывая… Вот оно! В 1981 году Ивар Гамлин погибает от рук другого заключенного. Ларс листает дальше, находит заключение судмедэксперта, успевает понять, что практически все кости в теле Гамлина были переломаны… Нашел и результат полицейского расследования — отпечатанный на машинке лист формата А4. Под покровом ночи неизвестный проник в камеру Ивара Гамлина. Причина смерти — удушение подручным средством. В данном случае — предположительно полиэтиленовым пакетом, как пишет судмедэксперт. Ларс задумался, еще раз перечитал заключение. Нашел то, что искал — дата смерти… 1981… 03… 21. Ларс стал вертеть эти цифры на ручке сейфа. Снаружи раздался звук подъезжающего автомобиля, скрип шин по гравиевой дорожке. Он вертел — 19 против часовой, 81 по часовой… где-то захлопнулась дверца машины… 03 против часовой… шаги по дорожке, 21 по часовой… шаги на лестнице. Он повернул ручку. Заперто.

Вверху кто-то вставил в дверь ключ. Ларс повторил все то же самое, но начал крутить 19 по часовой стрелке… Наверху открылась и закрылась дверь, шаги в гостиной. Он вращал ручку медленно, пот тек по лбу… 21 против часовой, он медленно повернул ручку… быстрые шаги… он довернул ручку — щелк! Сейф открылся. Другой на его месте сказал бы, что ему помог Бог, — но не Ларс. Ларсу было не до того, чтобы думать, кто ему помог.

Голос Гуниллы, глухо доносящийся сквозь балки. Голос звучал возмущенно — она разговаривала с кем-то по телефону. Ларс засунул руку в сейф. Две пластиковые папки, записная книжка, две пачки тысячных купюр, пистолет и толстая казенная папка с темно-зеленым корешком. Он взял все это, засунул под куртку, тихо застегнул молнию, вышел из кладовки, осторожно прокрался мимо лестницы, ведущей наверх. Отсюда голос Гуниллы слышался лучше — она говорила коротко и раздраженно, заявляла, что в ее квартире побывал взломщик, и требовала, чтобы криминологов немедленно освободили от других заданий и прислали к ней.

Ларс тихонько двинулся в сторону выхода, когда над ним открылась дверь и послышались шаги по лестнице. Он прибавил скорости, пробежал в темноте расстояние до двери, нашел ее, взлетел по маленькой наружной лестнице.

Вместо того чтобы выбежать на дорогу там, где он вошел на участок, Ларс свернул влево и понесся через молодую лиственную рощу. Ветки хлестали его по лицу. Он успел убежать достаточно далеко, когда услышал, как за его спиной открылась дверь. Продолжая бежать с той же скоростью, Ларс уже через пять минут добежал до своей машины. Повернул ключ в зажигании, едва плюхнувшись на сиденье, и понесся прочь — прочь от ее дома, прочь от Гуниллы, прочь…

Они сидели в VIP-зале, пустом, прохладном и уютном — сидели в креслах и смотрели друг на друга. Он собирался что-то сказать, но потом передумал, отвел глаза, посмотрел на женщину за стойкой, махнул ей рукой и попросил принести воды.

Они пили в молчании. За окнами каждые две-три минуты взлетали и приземлялись самолеты, в конце концов звук их двигателей уже стал неотъемлемой частью бытия.

— Как чувствует себя твой сын? — осторожно спросил Гектор.

София взглянула на него:

— Плохо.