Вернувшись домой, Ларс отыскал в кухонном шкафу две бутылки красного вина. Одну он выпил сразу, затем открыл вторую и заставил себя выпить еще два бокала. Его развезло, лицо горело. Стоя у окна и глядя во внутренний дворик, он стал жалеть себя и уборщицу, задаваясь вопросом, что она теперь делает. Алкоголь включил вторую передачу, не давая ему проклинать самого себя.
Солнце, светившее в окно, создавало в квартире невыносимую духоту.
Ларс стащил с себя джемпер, выпил еще вина. Пошел в гостиную, бросил джемпер на пол и налил в бокал старого коньяку, что стоял в баре в стенке. Вкус у коньяка был отвратительный, однако Ларс заставил себя сделать несколько глотков, борясь с тошнотой. Затем улегся на диван в позе зародыша, глядя в одну точку.
Четверть часа спустя Ларс Винге словно переродился. Его охватила горечь — с кривой улыбкой думал он обо всех тех идиотах, которые встречались ему на его жизненном пути. Мама и папа, друзья детства, коллеги по работе — все, с кем ему довелось столкнуться. Андерс Аск… Он проклинал их всех, тупых инфантильных недоумков. Сам-то он не такой! Примерно так происходил мыслительный процесс в его замаринованном мозгу. Именно поэтому Ларс выпивал крайне редко — от выпивки он терял контроль над собой и становился немножко сумасшедшим. Такое происходило с ним всегда — с того самого первого раза, когда он напился, — однако сейчас Ларс думал не об этом. Он был полностью занят тем, чтобы оправдать свою внутреннюю темноту.
Через час домой вернулась Сара, бросила на него равнодушный взгляд:
— Ты что, заболел?
Он не ответил. Она зашла в кухню, вернулась назад:
— Ты выпил вино?
В ее голосе звучал упрек. Ларс лежал на диване, обняв себя за плечи.
— Ты пьян?
Он не ответил.
— Что происходит, Ларс?
Он поднялся, взял джемпер, валявшийся на полу, и натянул его.
— А тебе-то что? — Пройдя в холл, он надел ботинки и вышел из квартиры.
В ближайшем баре Ларс заказал себе водку с тоником и вскоре разговорился с подвыпившим пенсионером о том, почему в Швеции так боятся сажать людей в тюрьму. Ларс возбудился и пустился в длинные рассуждения о принудительном лечении и наказании. Скоро он потерял нить. Простые аргументы не приходили на ум, как обычно. Пенсионер и бармен расхохотались, видя его беспомощность.
Когда бар закрылся, Ларс еще долго бродил по ночному городу, едва держась на ногах. Он справил малую нужду на парковочный автомат, хихикал неизвестно над чем, строил гримасы и показывал средний палец проезжавшим машинам и прохожим. Затем наступила чернота.
Он проснулся у подъезда на улице Вольмар-Юкскюльсгатан в половине пятого, когда почтальон, разносивший утренние газеты, перешагнул через него. Ларс поднялся и медленно побрел домой, засунув руки глубоко в карманы, одновременно пьяный и похмельный. Как бревно рухнул он в постель рядом с Сарой. Та подскочила, прошипела, что от него воняет спиртом, и ушла, забрав с собой свое одеяло.
Три часа спустя Ларс проснулся от того, что утреннее солнце светило ему в лицо. Сары не было, ее половина кровати, как всегда, осталась незастеленной — он терпеть не мог эту ее манеру. Натянув одеяло на голову, попытался снова заснуть, однако на душе кошки скребли.
Дрожащими руками Ларс сделал себе кофе, выпил, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, кто он такой, однако ничего не нашел. Пустота. Все стерлось.
— Помоги мне, я одна не справлюсь! — крикнула София в сторону верхнего этажа, вытирая руки кухонным полотенцем.
ebooksa