— Иду! — раздраженно откликнулся сын.
Оглядев полотенце, София сочла, что оно слишком изношено, чтобы вешать его назад, и выкинула его в помойное ведро.
Альберт спустился по лестнице, когда она прикрывала фольгой форму с дымящимся запеченным в сливках картофелем. Она кивнула на коробку с подарком, стоявшую на столе. Рядом лежали рулон цветастой упаковочной бумаги, скотч и желтая лента. Усевшись у стола, Альберт принялся резать бумагу.
София переставила форму с плиты на столик, заторопилась, поскольку жар прошел сквозь прихватку, и форма стукнулась о подставку.
Альберт примерял бумагу к коробке:
— Кому подарок?
— Тому.
— С какой стати?
— У него день рождения.
Коробку он обернул аккуратно, а вот скотч приклеил небрежно. Испытывая легкое раздражение, мать отобрала у него скотч, переделала — и тут же пожалела, что так поступила.
До дома, где прошло детство Софии, ехать было недалеко. Толстые зеленые кроны деревьев создавали удивительное чувство уюта. Дома тонули в зелени дубов, берез и яблонь. Закатные лучи придавали всему золотистый оттенок — Софии это нравилось.
На склоне перед самой виллой им навстречу выбежала Рэт — маленькая белая собачка. Никто не знал, что это за порода — она была просто маленькая и беленькая, лаяла на все, что двигалось, и то и дело кого-то кусала.
— Задави ее, — тихо проговорил Альберт.
Оба они недолюбливали собаку.
— Ты расстроилась бы, если бы Рэт умерла? — продолжал Альберт.
София молча улыбнулась.
— Нет, правда, ты расстроилась бы? — не отставал он.
София молча покачала головой, Альберт улыбнулся понимающей улыбкой.
Том готовил напитки в гостиной — под пение Синатры и аккомпанемент Жобима.
— Привет, Том!