С первого выстрела, приникнув к винтовке, я словно слился с нею. Аккуратно задержав дыхание, обуздал свои мысли, заставив зазвенеть череп от пустоты. Вселенная совершила круг и остановилась, ожидая моих действий.
Выделив очередную жертву, я плавно нажал на спуск. Винтовка подпрыгнула, сверкнуло пламя выстрела, и разогнанная до 853 м/с пуля ударила в лоб очередного душмана. На это раз меня заметили, и вся выжившая свора открыла по мне ураганный огонь.
Я отполз назад и переместился далеко в сторону. Расположившись поудобнее, снова поймал в оптику очередного врага и застрелил его. На этот раз я сразу же сменил позицию, не дожидаясь, пока меня обнаружат. Заняв новую, снова выстрелил и снова ушёл.
Примерно через полчаса по мне стали стрелять всё реже и реже, пока вообще все не затаились. К этому времени я убил ещё восьмерых. Сколько в отряде осталось в живых, я не знал. Да ещё, возможно, что и раненые были. До утра времени больше часа, и, видимо, душманы надеялись, что с первыми лучами солнца к ним придёт спасение. Может быть, может быть.
Отложив винтовку, чтобы не мешала, я вновь вынул АПБ и, крадучись, стал приближаться к врагу. Меня ждали, прячась за животными и трупами. Напрягая все свои чувства и провоцируя врага показать себя, я вычислил троих, спрятавшихся возле ослов, и ещё двоих, что засели в другой стороне, явно выжидая.
Рассредоточились они очень грамотно, заняв позиции, помогающие отслеживать друг друга. Тут я вспомнил о гранате, что взял на всякий случай с собою. Ввернув в болванку запал, я разогнул усики и выдернул чеку. Прижимая скобу к ребристому боку, размахнулся и швырнул гранату в сторону душманов. Ослов жалко, не все выживут.
Граната упала и, прокатившись по земле, остановилась, чтобы через секунду оглушительно взорваться. И тут же опять началась вакханалия. Не став добивать эту тройку, я бросился к двум другим, что скрывались в стороне.
Меня они не замечали до тех пор, пока я не появился прямо перед ними. С первого взгляда стало ясно, кто есть кто. Поэтому главарь получил пулю в грудь, а его охранник в голову. Не став добивать главаря, я побежал в другую сторону, откуда слышались беспорядочные автоматные очереди, которые быстро прекратились.
Добежав до места, я лишь обнаружил раненого и свежий труп, третий душман бесследно исчез, и кажется мне, что это его пятки мелькали далеко в стороне. Больше живых не оказалось. Добив найденных раненых, я вернулся к главарю. Тот попытался дать мне отпор, но безуспешно. Выбив из его рук раритетный маузер, я уселся рядом и начал допрос. Путая арабские слова и пушту, задал первый, самый простой вопрос:
— Как дела?
Моджахед, прижимая руку к простреленной груди, не понял вопроса, он оказался для него слишком неожиданным.
— Болит? Сам виноват! Зачем за мною шли, зачем хотели убить и лётчика отобрать?
— Кто ты? — прохрипел главарь.
— Так, мимо проходил, на вас вот нарвался.
— Что ты от меня хочешь?
— Денег. Есть доллары?
— Продажная душа, что с моим братом?
— Не знаю, он ранен был, может, выживет.
— Он отомстит за меня!
— Безусловно, так и будет, но речь пока о тебе. Хочешь легко умереть?