— Узнают, — я нахмурился. — Идёмте, не стоит терять ни минуты. Осёл поел, и, я смотрю, уже и попил. Значит, пора.
Больше мы не разговаривали, а молча шли, выискивая нужный коридор и выход. В руках у меня лежал АКСУ, за спиной висела американская винтовка. У Саида и Тану в руках были автоматы, единственный, кто остался безоружным — осёл. Да и то, как сказать, на нём висели меч и шлем.
Мы старались идти как можно тише, но всё равно о нашем присутствии можно было узнать по тихому цоканью ослиных копыт и по шуршанию и стуку камней, которых тут лежало немерено. До нужного поворота осталось буквально четыре шага, и тут на нас выскочил один из афганцев.
— Стой, стрелять буду! — заорал я от неожиданности по-русски и вскинул автомат.
У моджахеда в руках тоже был автомат, но он его не держал в готовности, и вообще, смотрел в другую сторону. Кроме того, душман гораздо сильнее опешил от неожиданной встречи, чем мы. А когда растерянность прошла, он увидел, что нас трое.
— Бросай оружие! — произнес я уже по-арабски, но душман не понял. На помощь пришёл Саид, и стал говорить с ним на пушту или таджикском, или на обоих языках сразу, мешая слова. Моджахед выслушал, после чего ответил, не пытаясь убежать и сознавая своё положение.
— Вы кто такие?
— Мы вольные бойцы, пришли сюда найти забытую когда-то нашим племенем вещь. К сожалению, мы ничего не нашли, — стал выдумывать на ходу Саид.
— Вы нашли, мы видели раскопки в крепости.
— Это не мы, — отмёл его подозрения Саид. — Мы там только переночевали и сразу пошли сюда. Наша цель — гора. А там мы ничего не искали и даже не думали искать. Не верь тому, кто это сказал. Мы были только здесь.
— А зачем вы взрывали гору? — не став спорить, продолжал спрашивать душман.
— Мы ищем проход во внутреннюю долину, там, по заветам наших предков, и спрятана древняя реликвия.
— Ага, то есть вы разрушаете гору, которая принадлежит Панджшерскому Льву?
— Она принадлежит природе. Эти горы во веки веков будут принадлежать только себе.
— Вах, хорошо сказал, — подтвердил я и снова сказал это по-русски, чем вызвал недоумение в глазах афганца. Несомненно, русский он, если и не знал, то слышал, а тут на нем изъясняется кто-то непонятный, с повязкой на морде. На русского не похож от слова совсем. Поневоле задумаешься, что за фигня вокруг творится.
— Сдавайтесь, нас много, и тогда вас пощадят и оставят жизнь. Вы просто отдадите всё, что у вас есть, и уйдёте отсюда свободными и счастливыми.
Я медленно опустил автомат, пользуясь тем, что этот боец и так был на прицеле, и снял с пояса бебут.
— Вот тут наша свобода, тут она и останется.
Саид послушно перевёл мои слова. Кончик зазубренного клинка, сплошь покрытого змеиной кровью и грязью, имел отвратительный вид. Моджахед отшатнулся.
— Вам всё равно придётся сдаться, мы вас поймаем.