Александр вернулся к сирени, сел на землю и, вытерев пот со лба, открыл бутылку пива. Отхлебнув он посмотрел на часы. «Ни чего себе! Надо домой поторапливаться!» И, напоследок помочившись на могилу корейца, друзья двинулись в направлении дома.
Правда, скоро они почувствовали, что идти стало невмоготу. Навалилась усталость, слабость, хотелось все бросить и лечь спать прямо на дороге. Посовещавшись, они решили не мучить себя и поискать ночлега в одной из деревень по пути.
Войдя в деревню, умудренный житейским опытом Иван наметанным глазом придирчиво осмотрел окрестности. Проситься переночевать в богатые дома – бессмысленно, там не пустят даже за ограду. В том, что все богатые – сволочи, Ивану приходилось убеждаться не раз. Стучаться в бедные хаты тоже было чревато – эти, скорее всего, не откажут, но попросят выпить, а все ценное уже выпито ими самими, осталась лишь пара литров пива, дальновидно припасенная на утро. Поэтому Иван выбрал неприметный средненький, но опрятный и ухоженный домик, который скромно, будто бы стесняясь встать в общий ряд, отодвинулся немного назад и прижался к перелеску.
В этом домике жила бабка со своим сыном, которая, из-за нехватки пенсии, помогала цыганам торговать наркотой. К ней-то и обратились наши друзья. Выслушав просьбу, бабка согласилась пустить их в сарай, где хранилось сено. Сделала она это потому, что боялась их бурных протестов в случае отказа, а также, поскольку думала, что в будущем они могут влиться в число ее клиентов. Впрочем, все эти соображения промелькнули в ее голове подспудно, не попав в луч сознания. На сознательном уровне она была абсолютно уверена, что пустила людей переночевать по душевной доброте и русскому гостеприимству.
– Только в сарае не курить! – строго сказала она напоследок. – Тут сено сухое, чуть что – мигом вспыхнет!
– Ну что ты, мать, конечно! – примирительно ответил Иван, – мы же соображаем, сами себе-то чай не враги!
Бабка удалилась, а друзья стали устраиваться на ночлег. В сарае было жарко, пахло кроликами, сухое сено хрустело и кололось, от прокаленной за день на солнце рубероидной крыши горячими волнами исходил запах битума, и по этим волнам, мерзко жужжа, плавали комары и мухи. Однако сосредотачиваться на подобного рода мелочах у наших друзей уже не осталось сил. Они забрались на верхушку и уснули не снимая сапог.
Александру спалось хорошо. Обычно его сны бывали такими же пустыми, как и его глаза, так что ночами его ничто не беспокоило. С Иваном дело обстояло иначе. Ивану снился неприятный и даже угрожающий сон. Будто бы в пасмурную погоду он ходил по кладбищу, когда вокруг стала сгущаться тьма. Она сгущалась до тех пор, пока предметы стали едва различимы на расстоянии вытянутой руки. И тут во тьме появилось свечение. Свечение исходило из какой-то точки, возможно располагавшейся где-то за кустами, похожими на сирень, и эта точка начала медленно приближаться к Ивану. Когда же она приблизилась, Иван увидел, что на самом деле это висящее над землей облако, подсвеченное неярким серым цветом. Внутри облака стоял старец в длинных одеждах и пристально смотрел на Ивана исключительно строгим, орлиным взглядом, в котором чувствовалась отнюдь не старческая сила. За спиной у старца мелькали какие-то тени, и в одной из них Иван узнал того самого корейца в форме солдата российской армии, на чьей могиле они так весело покуражились.
Наконец старец что-то сказал. Слова его прозвучали пафосно, величественно и осуждающе. Иван их никак не мог разобрать, но на уровне интуиции ощутил, что старец говорит нечто, требующее ответа. «Ты че, cука?!» – послышалось Ивану, хотя старец изрек какую-то иную, более красивую фразу, но с тем же самым смыслом. Ивану стало не по себе. «Сгинь, сгинь!» – принялся повторять он, интенсивно осеняя облако крестным знамением. Однако оно, будучи по всей видимости, исполнено сатанинской силы, продолжало на него наступать. Тогда Иван хотел было въехать строгому старцу кулаком в рыло, но ужас объял его, и он, завизжав как поросенок, отскочил назад и почувствовал, что падает в пропасть. В этот момент он проснулся.
Ивана все еще трясло от страха, но оглядевшись, он стал постепенно приходить в себя. Он понял, что находится в сарае, и довольно скоро сообразил, что это чужой сарай. Тишина июльского лета немного успокоила его. Для дальнейшего успокоения Иван решил немного покурить и спустился на пол. Достав папиросу, он зажег спичку, и в этот момент, осветив сарай бледным светом, пред ним явилось то же облако и вновь начало надвигаться на него. Глядя Ивану прямо в глаза, старец опять что-то строго сказал. «Ты че, cука?!» – еще раз послышалось ему. «Твою мать, так это был не сон!» – ужаснулся Иван. От страха его ноги подкосились и он сел задницей в сено, уронив горящую спичку. Сено вспыхнуло.
Собрав последнюю волю в кулак, Иван что есть силы заорал: «Изыди, пaдла!!!» и бросился на старца, стараясь со всего размаху врубить ему кулаком в седобородую челюсть. Однако облако моментально рассеялось, и Иван, пролетев через его остатки, больно ударился обо что-то твердое у противоположной стены. Оглянувшись, он увидел, что стог вспыхнул и огонь стремительно разрастается.
Надо было срочно спасаться. Выхватив из огня свой рюкзак, Иван моментально выскочил на улицу. Тем временем, в сарае раздались крики Александра, который проснулся, потому что начал гореть. Спрыгнув с пылающего стога, он выскочил из сарая в дымящейся одежде и что есть силы заорал на Ивана: «Ты чё, cyка?!!!» Иван пытался что-то ответить, но вышло невразумительно.
А сарай уже пылал. От криков проснулись хозяева и выбежали во двор. «Говорила я, не кури в сарае!!!» – заорала бабка, а ее сын, взъярившись подобно дикому зверю, схватил вилы и бросился на Ивана, так как именно тот первый оказался в поле его зрения. Иван, все еще будучи в шоке, не смог должным образом отреагировать. Отступив на пару шагов назад, он остановился, на что-то наткнувшись, и с ужасом наблюдал, как прямо на него, замахнувшись для удара вилами, несется разъяренный бородатый мужик. «Вот и все!» – подумал он. Ивану вдруг вспомнилось, как год назад, он, точно такими же коваными вилами, убил соседскую собаку, с размаху вогнав их ей в грудь за то, что она слишком противно, на его взгляд лаяла, играя с детьми на лужайке напротив его дома.
Но вдруг мужик исчез, будто провалившись сквозь землю. Точнее, именно туда он и провалился, поскольку во дворе строился колодец, о котором мужик в пылу гнева забыл и низвергся. Иван же об этом не знал, и продолжал стоять, как парализованный, ожидая, что сейчас внезапно исчезнувший мужик появится вновь и таки припорет его вилами. Но мужик не появлялся. Видимо, приземление в довольно глубокий колодец прошло не слишком удачно. Из под земли раздавались звуки, с трудом поддающиеся описанию. Наверное, что-то подобное мы могли бы услышать от медведя, которого научили хрюкать.
Из ступора Ивана вывел Александр:
– Tули встал?! Валить пора! Сейчас и дом загорится! А то скажут, будто бы мы подожгли!
И он, сунув в руки Ивану его рюкзак, потащил друга прочь. Когда они вышли со двора, Иван, наконец, осознал происходящее в должной мере и они стремительно побежали. Александр считал, что нужно уйти так далеко, чтобы не было видно пожара. Но даже с нескольких километров было заметно, как пожарище освещает черное июльское небо. Поэтому друзья бежали и бежали неведомо куда, пока совсем не обессилели.
Им казалось, что они попали в совсем уж пустынное место и здесь их никто не найдет, даже если очень захочет. Настал момент останавливаться на ночлег вторично. Теперь это оказалось проще. Найдя на поле копну соломы, друзья разлеглись на ней. В отличие от сена в негостеприимном сарае, солома оказалась мягкой, кроликами не пахло. Над головой мерцали звезды, а приятный ночной ветерок охлаждал их разгоряченные тела. Расслабившись, они моментально погрузились в сон и разбудило их только ласковое утреннее солнце.
На землю приходило утро, воздух прогревался. Чувствовалось, что день обещает быть жарким, даруя то тепло, которого так порой не хватает осенней и зимней порой. Однако прелести погоды вновь не могли порадовать друзей. Куда большую важность для них имела погода внутренняя, которая в данном случае характеризовалась словосочетанием «с бодуна». Поэтому, едва проснувшись, друзья запустили руки в свои рюкзаки, которые они не бросили даже в столь чрезвычайных обстоятельствах и вытащили оттуда по бутылке пива. Осушив их, они ощутили, что жизнь все-таки продолжается. Иван встал, закурил и оглянулся. К его удивлению, место, показавшееся им вчера пустынным, было окраиной большого поселка. Друзья быстро поняли, где они находятся, попутно осознав, что убежать им вчера удалось довольно далеко, а значит, и возвращаться домой тоже придется не близко. Но делать нечего, надо идти.
Они встали, зашли в поселок, где купили в дорогу по несколько бутылок пива, и уже собирались повернуть в сторону родной деревни, когда внимание Ивана привлек местный храм. Его только что отреставрированный купол ослепительно сверкал на солнце, контрастируя с ярко-голубым небом и редкими кудрями белых облаков. Картина завораживала и Иван несколько секунд не мог оторвать от нее взгляда. Наконец он восхищенно сказал: «Слава Богу, что мы русские и православные, а не урюки какие-нибудь!», перекрестился и поклонился храму в пояс. После этого по удобнее перехватил сумку с пивом и друзья неспешно зашагали в направлении к дому.