– Простите, я не имел в виду ничего плохого. Мне много раз приходилось работать в подобных ситуациях. Ну, не в точно таких же… Я имел дело с мужьями, которые очень многое скрывали от своих жен, и дело доходило до мошенничества, грабежа или даже физического насилия. Все это очень запутано. Но я встречал и много очень умных женщин, которым пришлось пройти через то, что вы сейчас испытываете. Знаете, мне очень жаль, что все это случилось и что я вынужден участвовать в происходящем.
«И не вздумайте мной манипулировать», – хотелось сказать ей, потому что он сейчас занимался именно этим. Но сил вступать в перепалку у Грейс уже совсем не осталось.
– Его щетка нам нужна для определения ДНК, – пояснил Мендоза. – А ДНК потребуется, чтобы… ну, по нескольким причинам.
Но почему он не может просто вот так взять и сказать ей все сразу? Может, думает, что она тут же развалится на части?
– Вы имеете в виду, сравнить с данными на месте преступления? – высказала Грейс свое предположение, но это не произвело на полицейского должного впечатления.
– Да, но еще и для установления отцовства. У нас появился вопрос относительно отцовства. Вы, наверное, знаете, что миссис Альвес была беременна на момент смерти. Это написали в «Пост», спасибо им, конечно. Отдел патологоанатомии просто как самое настоящее сито. И неважно, сколько мы будем с ними ругаться. Мне очень жаль, если вы узнали об этом из такой помойки, как «Пост».
Грейс почувствовала, что начинает задыхаться. Она осознавала, что у нее открывается рот, но никаких звуков не последовало, и вообще больше ничего не происходило. Она просто не могла дышать.
– Миссис Сакс? – заволновался Мендоза.
– Не смешите меня. – Голова у нее словно отделилась от туловища и теперь кружилась по всей комнате. Когда она вернулась на место (если вообще вернулась, конечно), Грейс начала хохотать, хохотать и хохотать. Это было какое-то безумие, даже сама мысль об этом. И не просто какое-то неуместное безумие, а даже логическое. А Мендоза может тешить себя иллюзиями относительно их дружбы и сотрудничества и вообще катиться ко всем чертям, если думает, что она все это спокойно проглотит. Неужели они считают ее такой непроходимой безнадежной тупицей?
Дальше по коридору, в ее столовой, кто-то опять засмеялся, и Грейс отчетливо слышала смех. Наверное, та самая женщина, которую она встретила у входной двери. Та самая, с планшетом. Так сколько же людей сейчас находится здесь, в ее доме?
– Там проходит обсуждение, – пояснил Мендоза. – Мы в любом случае будем отчитываться перед советом специалистов. Мистер Альвес… Его можно понять. Он хочет увезти тело жены в Колумбию и сделать это как можно быстрее. Там ее похоронят, а здесь он все свои дела заканчивает. Очевидно, сюда он уже больше не вернется. Тело ему уже выдали, только он отказывается забирать ребенка, девочку. Надеюсь, вы меня понимаете.
Грейс не понимала. Она действительно никак не могла взять в толк, что он имеет в виду, а потому лишь отрицательно покачала головой.
– Он требует провести тест на отцовство. Он уверен, что не является отцом девочки. Мы, конечно, не можем заставить его взять ребенка с собой. Но эту проблему необходимо уладить. На этом настаивает его адвокат. На этом настаивает социальное обеспечение. И нам нужно ускорить процесс.
Мендоза внимательно смотрел на Грейс и, видимо, все же заметил что-то, а она, в свою очередь, наблюдала за его реакцией. И тут до нее дошел смысл его слов. Грейс расплакалась. Она сама осознала это лишь тогда, когда Мендоза протянул ей носовой платок. Самый настоящий носовой платок. Не бумажный, не салфетку. Тогда она почувствовала свое лицо, но только оно стало ровным и как будто чужим.
– Простите, – проговорил Мендоза и даже попробовал успокаивающе похлопать ее по плечу. – Мне очень жаль. Я только… Я же на самом деле думал, что вы знаете…
Часть III
После
Глава шестнадцатая
Устроительница трапезы и уюта
В 1936 году, когда очень немногие из его соседей отправлялись на какую-то работу, чтобы хоть что-то делать, Томас Пирс, дедушка Грейс по материнской линии, каждое утро вставал примерно в пять часов и садился на поезд из Стамфорда в Нью-Йорк. Он работал в сфере рекламы, хотя в юности мечтал совсем не об этом, но в компании ему исправно платили, к тому же ее президент дал ему понять, что его работу ценят. И уж если откровенно, то когда приходится переступать через лежащих бездомных, выходя на улицу из здания Центрального вокзала, когда от самого офиса через проспект тянется очередь за бесплатным супом, когда у тебя в Коннектикуте жена уже на сносях, то считай, что тебе повезло, и старайся не думать о том, что может случиться дальше.
ebooksa