– А у отца Филиппа они, как у совы, круглые, – подпрыгнула я.
– Носы тоже не идентичны, – вставил свое слово Семен. – У того, кто блестяще учился, он широкий, с большими ноздрями. А у папаши нашего клиента – тонкий, острый. Жаль, уши не видны. Короче, на снимках разные люди.
– Мы не можем это точно утверждать, – проявил занудность эксперта Леня, – но, вероятно, Сеня прав.
Глава одиннадцатая
– Добыл список детей, которые учились в одном классе с Василием, – продолжил Кузьмин.
– Как тебе это удалось? – удивился полковник. – Да еще так быстро…
– Помахал волшебной палочкой, – ответил компьютерный ас. – Ну и подпись под снимком помогла.
Фото сильно увеличилось, и я увидела надпись: «10Б. В первом ряду: Аникина Марина, Боков Сергей, Воронова Екатерина, Гулькин Виктор. В середине – золотой медалист Василий Марин. Вася не всегда учился у нас, но всегда был отличником. Молодец, Василий! Мы тобой гордимся!»
– Из всех учеников удалось отыскать только Воронову Катю, – тараторил Кузя. – Она пожилая, но говорит разумно. Живет в элитном доме «Ягода-малина».
– Странное название для здания, – хихикнул Сеня.
– Екатерина Андреевна готова принять нашего человека, с удовольствием вспомнит о своем детстве, – продолжил Кузя. – Не потеряла чувство юмора, на мой вопрос, когда лучше приехать, последовал ответ: «Сегодня до двадцати одного часа я дома, на свидание с женихом отправляюсь завтра».
– Забавная бабуля, – засмеялся Дегтярев. – Даша, у тебя хорошо получается общаться с пожилыми. Собирайся. Узнай у Вороновой все, что она помнит про Василия.
– Попытаюсь. Давайте адрес, – кивнула я и направилась в туалет.
Выйдя минут через десять во двор, я направилась в большой дом за сумкой и увидела Мафи. Та старательно обгрызала нижние ветви одной туи.
– Тебе не стыдно? – спросила я.
– Нет, – ответила Мафуня.
Я растерялась. Знаю, что пагль[1] обладает умом и талантом безостановочно безобразничать.
Мафуша ворует со стола все, что на нем лежит, разрывает любовно посаженные Ниной цветы, может удрать из дома и бегать по поселку, талантливо изображая животное, которое вот-вот скончается от голода. Но то, что Мафузла владеет человеческой речью, стало сейчас открытием.
– Дорогая, – забормотала я, – будь умницей, оставь туи в покое. Нина их очень любит. Тебе ведь все равно, обо что зубы точить. Слева под навесом складированы дрова, можешь ими полакомиться.
Пагль проигнорировала мою речь. Она продолжала методично убивать растение и, не отрываясь от процесса, поинтересовалась: