Ближний круг

– Претензий к тебе нет. Твоя задача была выполнена, это мои… облажались. С них уже не спросишь.

– Как дальше?

– Дальше? А знаешь, как говорится – жираф большой…

Бахметьев – достал фляжку, глотнул сам, выдохнул.

– Давай.

Во фляжке – был чистый спирт, дурно пахнущий резиной

– Самолетовка[142]?

– Она…

Сразу – обожгло горло, перехватило дыхание. Вспомнилось, как они пили спирт в Афгане… Шило тогда еще был жив. Он и достал спирт в госпитале за трофейный душманский пистолет – и они пили, закусывая осточертевшей перловой кашей, потому что никакой другой в Советской армии не подавали.

– Занюхай…

Здесь – вместо закусона была конфета, местная, из патоки, меда и муки.

– Короче… – Бахметьев говорил как бы в нос, как обычно и говорят после спирта – решать тебе. Если чувствуешь, что пятки жжет – можешь, прямо сейчас остаться здесь, в аппарате – завтра самолет уходит, вывезем. Если можешь работать – работай. Я тебя прикрою. После Тикрита – мне все равно… конец.

Николай прикинул. Потом – неожиданно даже для себя сказал с тем самым куражом, с каким они уходили на караваны в Афганистане.

– Работаем…

Вашингтон – Багдад. 11 июля 1988 года

Пока советские спецы в Багдаде пытались понять, что происходит – в Вашингтоне лихорадочно шла перестройка всей разведывательной и военной структуре ориентированной на регион с тем, чтобы приспособиться к новым реалиям.

И перестройка шла быстро. Очень быстро.

Если брать противостояние американской и советской разведки – советская выигрывала намного чаще. Например, если СССР регулярно удавалось внедрить своих людей в США на нелегальное положение, если у СССР было целое управление, занимающееся нелегальной разведкой – то США ни разу за все время Холодной войны не удавалось внедрить американца на нелегальное положение в СССР[143]. Агентов – да, вербовали. Но внедрить американца – даже не пытались, это считалось невозможным. Советские люди – готовы были жертвовать собой, своей личностью, годами своей жизни ради работы «на холоде», под чужими именами и фамилиями. Некоторые – так и умирали в США, не будучи раскрытыми.

А американцы – тоже умели жертвовать. Только не своими людьми – а чужими. Если в советской разведке еще оставалась какая-то… порядочность, что ли, какие-то идеалы – своих не сдавать, своим – помогать – то американцы в этом смысле были совершенно беспринципны. Если речь шла не об американце, они готовы были пожертвовать любым…

Заместитель директора Штольц отлично понимал, что когда он начинал всю операцию по ликвидации Саддама – он был «в мейнстриме» то есть делал то, что было негласно одобрено Белым Домом. Конечно, после Иран-Контрас желающих делать для Белого дома нечто неофициально одобренное было немного – кому же хочется попасть в мясорубку запущенной на Капитолийском холме машины расправы – но Ричард Штольц был из числа тех старых добрых парней, которые думают сначала о стране, а потом уже о месте на бюрократической пирамиде. Поэтому он взялся за дело, но как только сверху подули другие ветры – начал перестраиваться. Надо было избавляться от мешающих частей и как можно быстрее.