…
— Почему ты молчишь? Тебе ведь не весело, правда?
Мы с Ларой сидели на террасе какого-то заведения для хипстеров и смаковали кофе с местными добавками — надеюсь, что не с листьями коки. На улице было веселье — парад велосипедистов. Мэрия Боготы развивает велосипедное движение и потому сейчас на каждый День Независимости проводят парад велосипедистов.
— Почему, весело. Просто я привык молчать.
Лара сидела, нахмурившись, ответ ее явно не устроил.
— Знаешь… ни в одном языке, кроме русского нет столько пословиц, которые призывают держать язык за зубами. Язык мой враг мой. Слово серебро, молчание золото. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь.
— Но как же вы тогда веселитесь?
— Пьем водку.
Лара удивленно покачала головой.
— В католической семинарии говорили, что русские безбожные люди совсем не похожие на нас, а я не верила.
— Ты закончила католическую семинарию? По тебе так и не скажешь.
— Просто я часто сбегала с занятий.
— Куда, расскажи.
— Нет. Будешь ревновать
— Перестань. Я не в том возрасте.
— Ладно. Сам напросился.
И я начал слушать рассказы Лары о ее беззаботной юности, а мимо нас катились велосипедисты, и один из них вез флаг ЛГБТ. Удивительно, но его даже не били, хотя Колумбия — страна католическая…
…
Поскольку я ненавижу отели — слишком много глаз, слишком легко установить, где ты жил и когда — мы остановились в квартире, которую я снял на несколько дней во втором районе[3]. Квартира в приличном жилом комплексе, полупустом, правда. Хозяин, насколько я знаю, уехал за границу… и не потому что его разыскивают — просто по-настоящему богатые люди предпочитают из Колумбии уезжать. Кризис бушует, неизвестно, чем все закончится.
Второй район предусматривал полный набор — подземную автостоянку, видеонаблюдение, консьерж. Ксеноновые фары БМВ высветили паркинг, в котором больше половины машин были накрыты чехлами. Я припарковал машину носом вперед… Ничего, тут народа много не бывает, развернусь. Лара выскользнула из машины, забыв про покупки на заднем сидении.