– Вы с Яном – ненормальные! – сразу же объявила Нина. – И всех за собой тянете!
– Хочешь тыквенный латте? Он вкусный.
– Вот в кого вы такие, а? Мама наша была святой женщиной!
– В отца, очевидно, список для исключения невелик, – усмехнулась Александра. – Слушай, ты каждый раз так стенаешь, что мне почти становится тебя жалко. Но потом я вспоминаю, что ты все равно соглашаешься нам помогать, и как-то отпускает.
– Потому что если я вам не помогу, вы натворите еще больше бед!
– Ты это… если продолжишь так брови хмурить, они у тебя в ноздрях застрянут…
– Александра!
Нина уже готова была разразиться гневной тирадой, однако подошла официантка, и пришлось сдержаться. Вопреки собственному возмущению, Нина все-таки заказала тыквенный латте. Кофейные чашки, оранжевые снаружи и белые внутри, смотрелись рядом с крошечными тыквами на удивление гармонично.
Когда официантка отошла, Нина не вернулась к бурным возмущениям, она казалась задумчивой, почти печальной.
– В этом деле мне и правда нужно если не помогать вам, то присматривать так точно, – сказала она. – Вы определенно ищете очень грамотного и талантливого психолога. Сначала я считала, что он умеет манипулировать только детьми, это несколько проще. Но он, похоже, и со взрослыми работает.
– Ты считаешь, что для нас это действительно опасно?
– Для вас – вряд ли. Вы не только твердолобые, но и психически стабильные – сама не верю, что говорю такое! Манипуляции легче всего поддаются люди с низким интеллектом и плохим образованием. Но перестраховка лишней не будет, поэтому постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, что такое осторожность.
– У меня для таких случаев нужная страничка в словаре заложена, – усмехнулась Александра. – Так значит, Свету Поздееву действительно обманули?
– Никто из людей, которые с ней работали, тебе этого не скажет – кстати, говорить со мной согласились далеко не все. Многие меня послали, и, хотя это удар по моей репутации, – очередной из-за вас! – приятно знать, что в нашем деле еще хватает адекватных специалистов. Так вот, поговорили со мной лишь два человека, но они убеждены, что Света была беременна, потому что она сама была убеждена в этом. Ты же понимаешь, что психолог ничего не проверяет. К нему пришла женщина с большим животом, сказала, что беременна – и никто не будет вопить «Не верю!». Ей верят на слово.
– А она могла этим самым словом их обмануть?
– Теоретически могла. Но по тому, что мне удалось о ней узнать, у меня сложилось впечатление, что она не настолько талантливая актриса. Даже не лучшие из психологов все равно видят больше, чем обыватели. Она верила в свою беременность. Она была очень счастлива – судя по всему, это было ее мечтой, постепенно превратившейся в навязчивую идею. Она очень хотела стать мамой, но у нее много лет не получалось.
– Удивительно, почему… – проворчала Александра. – Про отца своего предполагаемого ребенка она что-нибудь говорила?
– Отцов, – поправила Нина. – Она встречалась с несколькими мужчинами одновременно. Неудачные попытки забеременеть убедили ее, что проблема не в ней, а в мужчинах, и она свободно меняла их. Похоже, мужчина как таковой был ей не принципиален, только ребенок. Она не знала, от кого в итоге забеременела, и ее это совершенно не волновало. Она даже опасалась узнать имя отца, потому что тогда ей пришлось бы рассказать ему про беременность.
– Ну и что тут плохого? Спать с ним можно, а поговорить – так себе идея?
– Она боялась, что ребенка у нее заберут. Это навязчивый страх, он не оставлял ее всю беременность – и дальше. Я посмотрела ее соцсети, очевидно, что она проводит с ребенком все время, когда они оба не спят. Пока что это мило, но в будущем может обернуться проблемами для девочки. Если Светлана не подавит в себе страх, ребенку будет очень сложно социализироваться. А она не подавит, потому что я не увидела в ее кругу взрослых людей, способных повлиять на нее.