Волк в зеркале

Я рванулся — и понял, что сижу на постели, но не поперёк, а вдоль. В казарме стоял привычный ночной полумрак с июньской духотой.

Храп прекратился.

— Ну зачем так орать-то, — послышался недовольный, но беззлобный голос. — Если тебя крючит — иди спать на свежий воздух!

Полоска света в щель у почти закрытой двери — тоненькая…

Так это был сон.

Я спустил ноги на пол — как тогда, во сне. Поболтал ими — никаких проблем, ничего не держит.

Ну тогда всё ясно. Я разговаривал сам с собой — точнее, с образом, который создало для меня моё же воображение. Нельзя мне много думать об этой женщине — а то явится… в таком вот виде. А я последние дни только о ней и думаю. Да на фига она мне?

Поэтому я и не получил во сне от «Любы» ни одного ответа — невозможно получить ответы, разговаривая с самим собой, особенно по вопросам, по которым у тебя нет ни малейшего понимания. Действительно, это словно с отражением в зеркале разговаривать. И выходит — вроде видишь знакомого человека, а на самом деле это совсем не ты…

Ругавшийся коллега опять захрапел — ну да, тут народ быстро приучается засыпать в любой обстановке. Работа такая.

Да, «Люба» не сказала ничего такого, что я не знал бы без неё — все вопросы она возвращала мне. Единственное… единственное — она дала ориентир в Лаврово. Опять же — это «она» дала, или эта информация уже была у меня? Может, я её помнил, но забыл?

Ну да, и про то, что для меня её искали в картотеке, она знать не могла… надо было сразу догадаться. Да ну, во сне никогда не догадаешься, что это сон. Даже щипок не помогает.

Не помогает?

Я встал с кровати, включил всё ту же настольную лампу, вытянул руки под свет. Вот оно, место от недавнего щипка — красное пятно. Дотронулся — чуток отдаёт болью. Выходит, ущипнул я себя во сне на полном серьёзе — правда, проснуться из-за этого так и не смог.

Есть и ещё одна новая деталь — непонятно откуда появившийся «Женя». Но я и этому могу дать объяснение — теперь, в свете открывшихся фактов. В Гидрострое меня окрестили Лёшей — но Тихонов не скрывал, что это имя было придумано «на ходу», как и появившееся после «Игорь Найдёнов». Может, до этого, в совершенно выпавшем из памяти прошлом, я был как раз Евгением? А что, вполне может быть — и теперь это «потерявшееся» имя выплыло из закоулков мозга…

Я опустился на табурет… и тут же вскочил.

Поднял лежащий на полу лист бумаги, развернул его.

Да, тот самый — моя схема, которую я рисовал за этим столом. Но… но я был абсолютно уверен, что убирал её в карман!

Глава 14. Вокзальный. 25 июня, понедельник, утро

Вот это я и называю — «хмурое утро».

Само утро было солнечным, а вот Большаков — как раз хмурым. Наша планёрка идёт уже после той, что он проводит для Патруля, и с самого начала шеф старательно не встречался глазами с Дьяченко. Разогнав остальные тройки по городским маршрутам патрулирования, буркнул: