– Вот именно, но где и как это сделать? Занзеля уже сглазили, причем явно не его одного.
– Принесите дальноскоп – убедимся в наших потерях, как это ни прискорбно. Может быть, кого-то еще можно спасти.
Риальто выкатил древний инкрустированный табурет с резными ножками на колесиках, навощенный столько раз, что он почти полностью почернел.
– На кого вы желаете взглянуть в первую очередь?
– Попробуйте сфокусировать прибор на стойком, хотя и довольно-таки загадочном Гильгаде. Он человек проницательный, его трудно провести на мякине.
– Вас может ожидать разочарование, – предупредил Риальто. – Когда я взглянул на него в последний раз, на конклаве, частым движениям его языка могла бы позавидовать почуявшая добычу змея. – Риальто нажал на одну из раковин, украшавших край табурета, и произнес заклинание. На поверхность прибора спроецировалось миниатюрное изображение Гильгада в окружавшем его помещении.
Гильгад стоял посреди кухни в своей усадьбе, Труме, и делал выговор повару. На нем не было обычного красного костюма сливового оттенка – теперь он носил розово-красные панталоны, кокетливо перевязанные в талии и на лодыжках черными ленточками. На черной блузе Гильгада красовалась изящная вышивка, изображавшая красных и зеленых птиц. Прическа Гильгада тоже изменилась: пышные волнистые локоны, искусно завитые и подстриженные, закрывали его уши, причем это произведение парикмахерского искусства украшали две изящные булавки с рубинами и дорогостоящий плюмаж из белых перьев.
– Гильгад не терял времени, подчиняясь диктату последней моды, – проворчал Риальто.
Ильдефонс поднял руку:
– Слушайте!
Из дальноскопа тихо доносился гневный, взволнованный голос Гильгада:
– Здесь повсюду следы жира и копоти! Я мог смириться с этим в период предыдущего получеловеческого существования, но теперь я смотрю на вещи, в том числе на эту грязную и убогую кухню, совсем по-другому. Отныне я требую безукоризненной чистоты и аккуратности! Все поверхности, все участки должны быть выскоблены начисто, чтобы на них не осталось ни единого пятнышка! Но это еще не все! Мое превращение может казаться прислуге странным – не сомневаюсь, что вы отпускаете шуточки по этому поводу у меня за спиной, – но у меня чуткий слух, и я тоже умею шутить! Надеюсь, достаточно упомянуть Кьюния, который с недавних пор выполняет свои обязанности, прыгая на маленьких мягких лапках, помахивая длинным мышиным хвостиком и пища от страха при виде кошки?
Риальто нажал на раковину, чтобы удалить изображение Гильгада.
– Увы! Гильгад всегда любил модно одеваться – и, как вам известно, отличался в какой-то мере неустойчивым, даже язвительным, темпераментом. Сглаз, очевидно, не облагораживает жертв. Что ж, с Гильгадом все ясно. Кто следующий?
– Навестим Эшмиэля – уверен, что его приверженность нашим принципам не поколебалась.
Риальто прикоснулся к раковине; на поверхности табурета появилось изображение Эшмиэля в гардеробной его усадьбы Силь-Соум. Раньше наружность Эшмиэля поражала резким, бескомпромиссным контрастом – правая сторона его тела была белой, а левая – черной, его одежде была свойственна сходная расцветка, хотя ее покрой нередко можно было назвать причудливым или даже легкомысленным[6].
Подвергнувшись сглазу, Эшмиэль по-прежнему предпочитал колоритные контрасты, но теперь он, судя по всему, колебался в выборе между сочетаниями синего и лилового, желтого и оранжевого, розового и темно-коричневого – судя по расцветке одежды манекенов, расставленных в гардеробной. Эшмиэль расхаживал перед глазами наблюдавших за ним Ильдефонса и Риальто, разглядывая то один, то другой манекен, но не находя ничего, что точно соответствовало бы его вкусу; очевидно, это вызывало у него раздражение.
Ильдефонс глубоко вздохнул:
– Эшмиэль пропал, это ясно. Придется сжать зубы и проверить, что случилось с другими; сначала взглянем на Хуртианца, а затем, пожалуй, на Нежнейшего Лоло.
На поверхности табурета появлялся чародей за чародеем, и в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что загово́р подействовал на всех.
ebooksa