Архидьякон протянул ему руку.
— Итак, решено? Вы придете завтра.
Этот жест вернул Гренгуара к действительности.
— Э нет! — сказал он тоном человека, пробудившегося от сна. — Быть повешенным — это слишком нелепо! Не хочу!
— В таком случае прощайте! — уходя, архидьякон пробормотал сквозь зубы: «Я тебя разыщу!»
«Я не хочу, чтобы этот окаянный меня разыскал», — подумал Гренгуар и побежал вслед за Клодом.
— Послушайте, ваше высокопреподобие! Что за распри между старыми друзьями? Вы принимаете участие в этой девушке, то есть в моей жене хотел я сказать, — хорошо! Вы придумали хитроумный способ вывести ее невредимой из собора, но ваше средство чрезвычайно неприятно мне, Гренгуару. А что, если мне пришел в голову другой способ? Предупреждаю вас, что меня осенила блестящая мысль. Если я предложу вам отчаянный план, как вызволить ее из беды, не подвергая мою шею ни малейшей опасности знакомства с петлей, что вы на это скажете? Это вас удовлетворит? Так ли уж необходимо мне быть повешенным, чтобы вы остались довольны?
Священник с нетерпением рвал пуговицы своей сутаны.
— Болтун! Какой же у тебя план?
«Да, — продолжал Гренгуар, разговаривая сам с собой и приложив с глубокомысленным видом указательный палец к кончику своего носа, — именно так! Бродяги — молодцы. Цыганское племя ее любит. Они поднимутся по первому же слову. Нет ничего легче. Напасть врасплох. В суматохе ее легко будет похитить. Завтра же вечером... Они будут рады».
— Твой способ! Говори же! — встряхнув его, сказал священник.
Гренгуар величественно обернулся к нему:
— Да оставьте меня в покое! Неужели вы не видите, что я соображаю?
Он подумал еще несколько минут, а затем принялся аплодировать своей мысли, восклицая:
— Великолепно! Дело верное!
— Способ! — вне себя от ярости крикнул Клод.
Гренгуар сиял.
— Подойдите ближе, чтобы я мог вам сказать об этом на ухо. Это забавный контрудар, который всех нас выведет из затруднительного положения. Черт возьми! Согласитесь, я не дурак!
Вдруг он спохватился:
— Постойте! А козочка с нею?