Что ж, если он и сомневался, симулирует Орхан сердечный приступ или нет, теперь с этими сомнениями можно было расстаться. Выглядел директор отеля отвратительно: заметно похудевший, бледный, с черными кругами под глазами. Потухший какой-то, но при этом словно ненавидящий и безупречно чистую палату, и букет красных роз на столе, и весь белый свет. Когда Борис вошел, Орхан демонстративно отвернулся.
– Кто такой Уур Озчелик?
Борис не собирался тратить с трудом добытые двадцать минут на приветствие и извинения за беспокойство. Ему нужно узнать хоть что-то – и он узнал сразу, еще до ответа. Услышав это имя, Орхан вздрогнул и снова посмотрел на гостя.
На незнакомцев так не реагируют. Поэтому Борис не сомневался, что следующие слова были ложью.
– Я не знаю.
– Знаете. Это из-за него отель развалился? Была ошибка проектирования? Не помог никакой ремонт?
Теперь Орхан ненавидел не только палату и букет, но и своего гостя. И все равно он молчал.
– Кто еще об этом знал? Русские знали, когда заключали с вами сделку? Вы им сказали? Думаю, все они знали, раз прислали Зотова, он у них кризисный менеджер, я уже узнавал. А ваш сын? На каком этапе подключился он?
– Мой сын ни при чем! – не выдержал Орхан.
– Да конечно! Сын превзошел отца: он и Зотова отправил на больничную койку. Похоже, заметать следы будет.
– Что?..
– Что слышали, – настаивал Борис. – Сначала вас, потом Зотова – так ведь было? Я ведь едва не поверил, что у вас действительно сердце прихватило… Но теперь я понимаю, что это просто удачный способ решить семейный конфликт. А конфликт был, я сам видел.
– Ты ничего не понимаешь! – От возмущения Орхан приподнялся на локтях. – Ясин не мог! Не меня! Он не знал!
Орхан повысил голос, и в палату тут же влетела пожилая медсестра, которая, скорее всего, с самого начала дежурила у дверей – чуткая, переполненная неприязнью. Теперь эту неприязнь больше не требовалось сдерживать, и женщина налетела на иностранца разъяренной птицей, окутала коконом ругательств на турецком, оттеснила к выходу, хотя была намного меньше и слабее. Борис не особо сопротивлялся, он уже понял, что ничего больше не узнает.
Он и сейчас выяснил не так уж много, однако для себя обозначил главное: в отеле что-то происходило. Ему не зря показалось, что руины слишком ветхие, да и вопросы Полины уже не представлялись такой уж паранойей. Конечно, во многом виноват шторм, которого никто не ждал, но не во всем. Стихия внезапно оказалась лишь катализатором человеческой подлости.
Хуже всего, что Борис сейчас оказался здесь, а Полина – все еще там. В отеле вместе с Ясином Сагламом. На что способен человек, который и родного отца не пожалел? Борису не хотелось знать ответ на этот вопрос, ему нужно было вернуться как можно скорее.
Наступление темноты спасателя не волновало, он и не собирался оставаться в городе на ночь. Он едва сдерживался от того, чтобы не гнать быстрее. Уже в пути он подумал, что следовало бы позвонить Полине, однако сделать это в дороге он бы не смог, тут даже не было обочины, на которой можно остановиться.
Да и потом, что бы он сказал Полине? Столько дней ничего не происходило – и теперь не произойдет. С тех пор как уехал клоун, она занималась только своим делом. Ясин должен был все заметить, она в безопасности.
Но сколько бы Борис ни убеждал себя в этом, он знал, что успокоиться сможет, только когда вернется в отель и снова будет достаточно близко, чтобы помочь Полине в любой момент.
Издалека отель просматривался только благодаря фонарям – золотая россыпь в укутанной лесами низине. Там было тихо и спокойно, оставшиеся люди мирно спали, нигде не пылали пожары, никто не звал на помощь. Как и следовало ожидать, Борис зря беспокоился, однако в этом не было ничего страшного, никто все равно не узнал бы про его переживания.