Атаманова казна

Набралось восемь человек, желающих повоевать с красными. «Не много, для такого села» – подумал Туманов, но тут же успокоил себя, разговаривали пока только со знакомыми Крапивина, общий клич не кидали, времени было в обрез. Кстати, об оружии и обрезах… Изъявили готовность присоединиться к Крапивину в основном фронтовики, летом вернувшиеся домой. Шестеро потеряли вчера кто жену, кто родителей, кто детей, ещё двое остались без семей ранее, голод, тиф и испанка унесли всех близких. Так вот, оружия на всех было с гулькин нос: две винтовки, обрез да наган. Мужики захватили с собой топоры и вилы, но этого было маловато для серъёзной схватки. Наскоро собрались, поседлали лошадей и к вечеру уже новый отряд обживал зимовье Крапивина, чистил обе винтовки и готовился к первому бою. Туманов всеръёз подумывал о том, чтобы проскочить к обозу и взять для новоиспеченных партизан винтовки из ящиков, но выходило, что не успевал, Шляхтич мог объявиться раньше. Собственно, он мог появиться в Елани уже этой ночью или утром. Переговорив с каждым, Туманов выяснил имеющийся боевой опыт у бойцов. Пятеро служили в пехоте, ходили в штыковую, драться умели, один воевал в артиллерии, двое на флоте, иначе говоря в прямых боестолкновениях с противником участия не принимали. Никита не служил вовсе, но за него он не переживал, тот успел себя показать. В общем, при такой нехватке винтовок делать ставку следовало исключительно на внезапность и дерзость атаки. Сообща начали прикидывать, где им лучше встретить карательный отряд красных, когда Архип, тот самый артиллерист, вдруг вспомнил, что вчера в Кузайкино (соседнее село) проследовал отряд продразвёрстки, не иначе потом в Новую Елань вернётся. Тут же и решили начать прямо с этого отряда, причём не откладывая на утро.

Через час партизанский отряд уже двигался рысью в сторону Кузайкино. На место прибыли за полночь, у околицы остановились, оценивая обстановку. Село не спало, то тут, то там взбрехивали собаки, мелькали огоньки в окнах, чувствовалось понятное напряжение – люди были в ожидании сопутствующего продразверстке зла. Крапивин вызвался разузнать, где расположился отряд и растворился в ночи. Вернулся от ближайшей избы, быстро, злой и возбужденный.

– Краснопузые в храме разместились, другого места не нашли. С дюжину штыков.

– Ну, со святыми и упокой…

Красавец храм стоял не далеко от въезда в село, его стены белели в темноте от лунного отсвета. Туманов довёл до каждого составленное боевое расписание и отряд пешком выдвинулся на рубежи атаки. На звоннице храма искрой вспыхнул и погас огонёк – дозорный, курит на холоде, греется. Ничего, не долго осталось…

Основная сложность была в закрытых дверях храма. Дубовые добротные двери могли выдержать штурм, если не применить гранаты или динамит. А их не было, да и не собирался он портить храм. Туманов взвалил на плечо большой суконный тюк, набитый соломой с парой пустых склянок, и покачиваясь, нетвёрдой походкой вышел на дорогу к храму, напевая в полголоса что-то там такое, и двигаясь к дверям время от времени ставил мешок на землю, отдыхая, затем снова с натугой поднимал его на плечо, успевая осмотреться. Дозорный его приметил, но пока никак это не обозначал. Наконец, когда до крыльца храма оставалось с десяток шагов, окрикнул:

– Стый, зараза! Кудыть прёшь? Стрелить буду!

– Дык, я-ж принёс, вот же оно… – скинул мешок на землю Туманов и развёл руками, как бы ища, откуда его окрикнули.

Звук склянок произвёл на дозорного большее впечатление, чем слова, он сплюнул вниз цыгарку, звездой павшую с неба на землю, и скомандовал:

– Чичас, стый где стоишь.

Раздался стук сапог по лестнице звонницы и скоро двери храма тихонько скрипнули, отворяясь и выпуская на крыльцо две тёмные фигуры в шинелях и с винтовками.

– Забирайте… – двумя руками Туманов указал на тюк.

В этот момент с двух сторон к крыльцу скользнули тени, враз сдёрнули в стороны рассматривающих Туманова людей и тут же цепочка других быстро просочилась через приоткрытые створки внутрь церкви. Туманов метнулся следом. Получилось всё аккуратно и красиво – когда он влетел в церковь, там уже баталия заканчивалась, партизаны организованно разобрали помещение по зонам и жестоко пресекали попытки сопротивления, накалывая на вилы хватающихся за винтовки и добивая лежащих на полу прикладами. Криков не было, только хрипы и стоны. Крапивин кивнув на приоткрытые Царские врата и вместе с Тумановым ворвался через боковые двери в алтарную. В углу алтаря лежал на шинели пьяный человек, положив под голову антиминс и отравляя воздух жутким перегаром, на престоле стояла мутная бутыль самогона, с разложенной рядом закусочной всячиной. Неожиданно для всех лежащий выпростал из-под полы шинели руку, в которой блеснул наган и направив его на Никиту нажал курок. Туманов с боевого транса скользнул в силу и крутнувшись в полуприседе выбил наган из руки, тогда только грохнул выстрел. Пуля рикошетом ушла по каменным стенам и взвизгнув влепилась в дароносицу, сбивая её на пол. Произошло всё это в долю секунды, Крапивин еще двигался от двери внутрь алтаря, а Туманов уже завернул руку стрелявшему за спину и вздёрнул его на ноги, подхватив рукой под кадык.

В храме всё уже было кончено, партизаны вытаскивали на крыльцо бездыханные тела и собирали трофеи. Всего насчитали двенадцать упокоенных. Крапивин с Тумановым быстро допросили тринадцатого. Он оказался комиссаром продотряда, направленного начальником гарнизона Кичуйского острога для пополнения хлебных запасов. В Кузайкино отряд пришёл накануне и должен был с рассветом начать свою работу, ожидая тут отряд чоновцев. Затем вместе с ними продолжать злодействовать в Новой Елани. Подвижной состав отряда был невелик, три подводы, стоявшие за оградой на территории храма, остальные телеги и лошадей планировали забирать тут же, у населения.

Комиссара подняли на вилы на улице, после чего все тела покидали в одну из подвод, и выведя ее на тракт, пустили рысцой под горку, в сторону Чистополя. Подсчитали трофеи, добыто в бою было двенадцать винтовок Мосина, патроны и наган. Теперь партизанский отряд был хорошо вооружен, но и следующий противник был более грозным.

Погоня

(Шляхтич)

Известие о нападении на продотряд в Волчьей Слободе застало меня 27го октября, во второй половине дня, в Ново-Шешминске. Не долго думая поднял по тревоге чоновцев, прихватил своих спецов, Чеха и вечером уже все были на месте событий, в Слободе, где состоялась моя первая (такая неудачная) встреча с Тумановым. Была надежда, что я сумею заново ухватить ниточку оборванного десять дней назад следа именно тут, что уж скрывать. Пока спецы и чоновцы делали подворовый обход, я расположился в мельнице, и успел допросить участников утренней акции продразвёрстки. Ответ держали двое местных активистов из комитета бедноты, Демьян Пантюшев и Иван Каптелин. Остальных участников безобразия сейчас разыскивали, с ними пообщаемся позже. Допрошенные по отдельности комбедовцы обрисовали картину, которая меня крайне заинтересовала. Итак, утром к мельнице прибыл продотряд, о пяти подводах и в сопровождении двух вооруженных бойцов, всем командовал комиссар, Борис Горин. Двое местных подтянулись к самому началу погрузки на подводы муки и зерна, из запасов мельника. Кстати о мельнике, Никита Крапивин, 37 лет, сын Савелий 12 лет, жена Галина, урожденная Горбаченко, ранее ни в чём таком не замечены, хозяйство крепкое, излишки не скрывали, о новой власти отзывались никак. То есть, потенциально безобидные, как бы. Сам мельник родом с Новой Елани, в Слободе обосновался лет восемь назад. Получается, десять человек не смогли справиться с одним мельником и бабой? Не совсем так, но в целом да – не смогли. Там ещё один человек объявился. Кто такой и как оказался рядом никто толком объяснить не смог, все были увлечены процессом, так сказать. Этот человек появился в самый нужный (или не нужный?) момент – когда мельник выстрелил в вооруженного красноармейца. Почему выстрелил и из чего – отдельная тема для разбирательства, это уже вопросы к командованию и охране отряда, которые сейчас слегка мертвы. Ну, да не суть пока, имеем факт: мельник выстрелом в упор убил красноармейца, потом ранил комиссара, а неизвестный, оказавшийся рядом, голыми руками умертвил второго красноармейца и, отобрав у него винтовку, комиссара дострелил. Остальные продотрядовцы и комбедовцы с началом пальбы смело драпанули в разные стороны, и что там происходило дальше наблюдали «издаля». Собственно, наблюдать особо было не за чем, мельник с семьёй забрали одну подводу, и (внимание) вместе с неизвестным убыли в направлении Карамышева. Итак, убиты: комиссар отряда Горин, два красноармейца Семён Кузин и Егор Цапурин, двое убийц скрылись, семья мельника тоже. Реакция допрашиваемых на приметы Туманова, которые я обрисовал в ходе допроса, была положительной: узнали, хотя долго не решались признаться. Ну, эта особенность местных куркулей мне уже была известна – как обычно, боятся дальнейших жизненных сложностей, поэтому стесняются признавать очевидное. Вот как с такими строить новое, светлое будущее?

Быстро проанализировал информацию: скорее всего мельник действовал самостоятельно, на стрельбу был спровоцирован поведением охраны, а Туманов оказавшийся рядом (случайно или нет), включился в процесс по ходу пьесы, образно говоря. Убыли они вместе с мельником тоже по понятной причине – теперь у них одна дорожка. Кстати, у меня есть вполне логичное объяснение появления Туманова на мельнице: ему необходим фураж для своего обоза, всё пока сходится. Где теперь их искать?

Если бы не семья мельника, то я бы ещё поразмышлял, а сейчас понятно где – в Новой Елани! Там капкан на Туманова, который он сам себе подготовил. Почему капкан? Всё очень просто, мельнику деваться некуда, мимо своей Елани не промахнётся, корни его там. Вот за эти корни мы его и подвесим, а Туманов будет рядом, они отныне одной верёвочкой повязаны. Теперь надо перехватить у него инициативу, загнать в режим жёсткого цейтнота, когда нет времени на тщательное обдумывание ответных шагов, когда обстоятельства вынуждают действовать если не спонтанно, то ожидаемо для противника. Это мы умеем.

До Новой Елани сразу не доехали, остановились отдохнуть в Новотроицком, и уже до рассвета двинулись дальше, прибыв на место утром. В село зашли грамотно, чоновцы охватом взяли его в кольцо и начали сгонять жителей к центру, тем временем я с Чехом и спецы на тачанке направились в сельскую управу. Там обнаружился староста села, с писарем или казначеем, обоих спецы взашей затолкали в тачанку и погнали к родительскому дому Крапивина, приготовив оружие к бою. Тут вышла первая осечка, дом был пуст, хозяева отсутствовали со вчерашнего вечера. Выяснилось, что вчера мельник уже был тут, после чего уехал сам, а родители чуть позже, куда – никто не знал. Мельник был не один, его поджидали баба с мальцом и какой-то мужик. Это нам инициативно доложил сосед Крапивиных, которого спецы склоняли к сотрудничеству, тыкая трёхгранным штыком во всякие мягкие места. С одной стороны было жаль, капкан остался без качественной приманки, ну, а с другой стороны ничего страшного, значит будем брать количеством. Крапивинский дом и двор наскоро обыскали, но ничего не нашли, двумя выстрелами упокоили скотину в сарае и вернулись на майдан, к управе, куда уже собралось изрядное количество жителей. Всего в Елани было около 1200 душ, если не соврал староста, а на майдан согнали примерно 300 человек, в основном старики, бабы да ребятня. Чоновцы окружили площадь, контролируя толпу и тылы с подходами. Я негромко объяснил сидевшему за пулемётом Дымову порядок дальнейших действий и обратился к притихшей толпе.