Атаманова казна

– В суровой борьбе с мировым империализмом и царским наследием, Советская власть строит светлое будущее народов России. Общими усилиями рабочий класс и крестьянство помогают родной Красной армии бить врага, отдавая для этого свои силы, здоровье и жизни. От вас не требуется и этого, всего-то нужно сдать излишки зерна и хлеба. Но оказалось, что ваше село выставляет Советской власти не хлеб, а лютых врагов. Вчера Крапивин Никита, ваш земляк, подло убил наших товарищей, направленых властью для выполнения задания по сбору продовольствия. Мы его найдём, в этом нет сомнений, но вы все также отвечаете за его проступок. Поэтому, помимо плана продразвёрстки, селу в течении двух суток вменяется поставить две тысячи пудов зерна и десять лошадей. Эта контрибуция должна быть выполнена к третьему дню, я буду принимать её лично. А пока преподам вам небольшой урок коллективной ответственности.

После этого по моему приказу староста и писарь отделили от толпы примерно полсотни жителей, собрав их у крыльца храма. Я незаметно кивнул Дымову, и длинная пулемётная очередь начала рвать в куски стоявших у церкви людей. (Забавный получился контраст – чёткий стук пулемёта оборвал гул толпы и совсем иначе зазвучал в наступившей тишине. Даже лай собак стих, только тук пулемёта, запах пороха и свист крыльев ошалевших птиц, заметавшихся над куполом храма. Потом тишина кончилась, крики, вопли, стоны, топот ног разбегающейся по улицам толпы). У ступенек храма стало нехорошо, тела лежали вповалку, подплывая темной кровью, некоторые подёргивали конечностями, а одно стояло столбом посреди этого безобразия. К нему я и направился. Взял старосту за бороду и очень внятно объяснил, что дарю ему никчёмную жизнь с единственной целью – исполнить в срок наложенную мной контрибуцию, а кроме этого незамедлительно сообщить мне о появлении в селе любого из семьи Крапивиных. Для этого ему нужно всего лишь зажечь вот эту свечку.

Я сунул старику за пазуху черную свечу и, хлопнув его по трясущейся спине, пошёл к своему коню.

С Новой Елани я направил отряд в сторону Чистополя, но когда село скрылось, лесом повернул в другую сторону, вернувшись на тракт уже в Бугульминском направлении. Остановились в старой Кичуевской крепости, где был развёрнут небольшой госпиталь. Начальнику гарнизона велел сформировать продотряд из числа выздоравливающих раненых, вооружить и немедленно направить его в Кузайкино, где произвести конфискацию излишек продовольствия для нужд госпиталя, после чего там же ожидать моего прибытия. Всё, капкан был насторожен, оставалось ждать появления зверя.

Рассудил я так: показательная акция в Елани станет известна Туманову (и мельнику) незамедлительно. Не удивлюсь, если за всем происходящим ими велось наблюдение. Что предпримут оба комбатанта? Начнут организованно мстить. Соберут информацию в селе, узнают о наложенной контрибуции и сроке её исполнения. Свечу старосте я оставил для Туманова, не сомневаюсь, что он узнает о моём участии в акции, и это будет дополнительным крючком – мы с ним ещё не объяснились за поповскую семью. Возможно, сил и средств для мести у них окажется недостаточно, и чтобы они не тратили время на их пополнение – получите ещё один продотряд, на десерт. С ним они должны справиться, и это задержит их в нужном мне районе, заодно добавит уверенности в своих силах и они будут считать, что готовы к нападению на отряд, который вернётся в Елань за контрибуцией. Времени на всё отведено мало, для манёвра не остаётся никакой щели. Завтра им день на сбор информации, принятие решения и нападение на продотряд, а послезавтра будут хоронить убитых, там и мы прибудем. И нас должны встречать где-то на подъезде к Елани, чтобы не портить траур: и акт возмездия совершить на глазах жителей, и вообще очень символично должно всё будет выглядеть, по их мнению. Короче говоря, Туманов будет меня ждать в Елани. Ну, и чем не хорош мой капкан?

Итак, чем будет занят Туманов следующие сутки было мне понятно. Теперь следовало самому использовать это время с пользой. Первым делом, спецов перевёл в режим полной боевой готовности, на случай возможных неожиданностей со стороны Туманова – все находятся неотлучно рядом со мной, бдительность, охрана и всё такое. И вообще, пусть будут у меня на глазах. Каждому дал порцию отвара и нанёс на тело руны, с этого момента они не только отважные берсерки, но и пули их брать не должны, им стоит опасаться только клинкового оружия и моего неудовольствия.

Чеха я отправил в Бугульму (отдыхать пока рано), там он должен разыскать Макарова, и не смотря на его самочувствие спешным порядком направить с комендантским взводом ко мне, сейчас будут необходимы его навыки генштабиста. К исходу следующих суток он должен быть тут. Откровенно говоря, Чех сейчас был совсем лишним, в проведённой акции себя никак не проявил, мародёрничал по тихому, больше наблюдал, чем делал. Зачем мне тут ещё один наблюдатель? За мной и без него есть кому наблюдать (это я в огород спецов камешек кидаю, позже поделюсь своими соображениями).

А потом пригласил к себе командира чоновцев, Михаила Чудина, и несколько часов потратил с ним на изучение карт местности, планы и боевое расписание. Вечер принёс два обнадёживающих события – получил сигнал от старика старосты из Елани (значит Крапивин и Туманов появились там), и прибыл Макаров, в сопровождении комендантского взвода. Сам он находился уже в нормальном состоянии, а вот бойцы комендатуры малость подкачали. В седлах они держались как мешки соломы, вот что. Понятное дело, пехота, не все умеют обращаться с лошадьми. Чех посадил их на лошадей из-за отсутствия иной возможности быстро доставить к месту назначения. Ладно, пусть будет так. Макарова я сразу ввёл в курс дела и поделился планами, которые он сходу раскритиковал. Ещё несколько часов пришлось потратить на работу с картами, планирование, анализ информации и к полуночи всё было готово.

Ночь прошла спокойно, бойцам дали отдохнуть, а утром выдвинулись следующим порядком: первым шёл комендантский взвод, он должен был сойти за отряд чоновцев, возвращающийся за наложенной на село контрибуцией. Чтобы хоть немного придать этому схожести, я не пожалел отдать командиру взвода свою белую бекешу, и если ехать шагом, не спеша, то вполне было похоже. Чоновцев Макаров разделил на три отделения, пустив параллельным тракту курсом, но по возвышенности правого берега Кичуя. Двигаться им следовало скрытно, внимательно слушать и проверять местность на предмет возможной засады Туманова. После начала его боестолкновения с комендантским взводом совершить скрытый обход противника, попытаться охватить в кольцо и ударить одномоментно с флангов и тыла, оставляя небольшой коридор для отступления. Коридор был предусмотрен для взятия Туманова живым, этим должны были заняться уже спецы и ваш покорный слуга, такую работу доверить другим было невозможно. Спецы, я и Макаров двигались в арьергарде чоновцев, контролируя всю обстановку в целом. Макаров примерно определил место возможной засады, ровно на границе двух губерний, чуть более версты от Елани, и оказался прав, он даже численность тумановского отряда почти угадал. Молодец Поручик, не зря я его вытаскивал.

Первые выстрелы были редкими, но зачастили по нарастающей с обеих сторон: бандиты (буду называть их так) стреляли с возвышенности, их залпы были более гулкими, а бойцы комендатуры отстреливались снизу, глуше. Сориентировались по карте, определили позиции банды, и чоновцы двинулись в обход, а моя спецгруппа выдвинулась на свои рубежи. Туманов с мельником выбрали для засады место, где в Кичуй впадал ручей от села Бута, и тракт подходил ближе к речке. Стреляли с правого берега, комендатура сначала залегла и отвечала частым беспорядочным огнём, но скоро короткими перебежками двинулась вперёд, перейдя речку и оттесняя банду в небольшое ущелье, заросшее по краям кустарником. Скоро почти весь комендантский взвод втянулся в этот овражек, и тут по нему с обеих сторон ущелья ударили слаженные залпы, снося бегающую внизу пехоту. Комендатура залегла, но было ясно, что тактически позиции у бандитов выигрышные и если не предпринять никаких действий, то скоро весь комендантский взвод перещёлкают, как в тире. К этому времени чоновцы уже выдвинулись на свои рубежи и пришли на помощь застрявшей внизу комендатуре – ударили с тыла по флангам банды на обеих сторонах ущелья. К удивлению, бандиты их встретили неожиданно организованно, сместив огонь на вновь обнаруженные цели и заставив залечь. Мало того, левый фланг бандитов очень быстро оказался деблокирован и банда начала организованно отступать в том направлении, совсем не там, где мы этого ожидали. Комендатура быстро разобралась в изменении картины боя и двинулась вверх по склону, наседая на отступавших бандитов. Чоновцы тоже пытались изменить свои позиции и обходом справа прижать бандитов к реке, но было ясно, что они ускользают из ловушки. Тут Макаров попытался наладить управление нашими частями, так сказать, решив отправить спецов к действующим самостоятельно отделениям чоновцев, в качестве посыльных. Но спецы категорически отказались оставлять меня одного, и я не мог упрекнуть их в этом. Эта заминка решила исход всей операции – Туманов смог увести свой отряд, и спас его от разгрома. Поднявшиеся на брошенные ими позиции бойцы комендатуры, и спустившиеся к ним чоновцы, обнаружили только стреляные винтовочные гильзы и следы крови, которые привели к месту стоянки лошадей в соседнем овражке.

Чего не отнять из достоинств Макарова, так это умение ориентироваться в быстро меняющихся обстоятельствах и принимать наиболее верные решения. Он сходу затребовал от меня полномочий командира, и, получив их, сразу произвёл перестановки в структуре наших сил. Взвод комендатуры был прорежен качественно: командир убит, треть выбыла из строя, причём половина выбывших была убита, другие тяжело ранены. Лёгкие ранения были ещё у четырёх бойцов, но они оставались в строю. Хуже обстояло дело с чоновским отрядом – одно отделение было полностью уничтожено, практически вырезано, через его позиции Туманову и удалось увести своих людей, и кроме этого увести лошадей убитых. Я вполне стал допускать, что Туманов появился тут со своими головорезами, которых довелось мне наблюдать в нашу первую встречу. Раненых у чоновцев не было, всё же выучка у них была лучше, кое-что они умели (но тем страннее была гибель целого отделения). Макаров переподчинил комендатуру Чудову, доукомплектовав его отряд остатками комендантского взвода и распределив их таким образом, что три вновь полученных отделения были под командованием наиболее опытных бойцов ЧОН. И началась ПОГОНЯ.

Именно так, заглавными буквами. Я не могу описать по другому это действо. Макаров словно дирижёр руководил отрядами, как оркестром – кто шёл по следу беглецов, кто стоял на перехвате, кто поджимал с флангов, отсекая от глухих мест и пытаясь окружить, потом всё менялось и подстраивалось под новые обстоятельства. Новую Елань пришлось временно оставить своей судьбе, позже со всеми разберёмся, сейчас наша цель была динамичной и смещалась на восток. За первые сутки мы ни разу не слезали с коней, люди валились от усталости, но Макаров был неутомим, я даже позавидовал такой выносливости: мы прогнали банду вдоль всего Кичуя без малого тридцати вёрст, не давая уйти далеко в сторону, и взяли передышку уже в темноте, когда действовать предсказуемо стало невозможно. Бойцы падали на мерзлую землю, даже не пытаясь развести огонь для обогрева, и сразу засыпали.

Пока Макаров занимался своим делом, я решил подстраховать его по своему: собрал кровь с земли там, где находились позиции партизан в засаде, и быстро настроил на её хозяев свой безотказный указатель – рамки. Они до определённого момента показывали динамичную цель, но примерно через час чётко зафиксировали стационарное её положение. При всём этом погоня ушла дальше, по следу партизан. Ага, стало быть раненых решили бросить. Не беспокоя по этому поводу Макарова, я со спецами повторно прочесал кусок леса, через который промчалась погоня, и в глухом овражке обнаружили четверых мужиков, попарно ковылявших куда-то в сторону, опираясь на палки. Двое легко раненых помогали двум другим, раненым серъёзнее. Какая трогательная сцена. Про допрос в полевых условиях я вам рассказывать не стану, ладно? Вдруг вы за чашкой кофе, или за столом – останетесь без аппетита. Сразу дам результат – никакие это были не казаки, обычные местные мужланы, набранные в Елани и окрестностях Тумановым и этим, как его, Крапивиным. Так я и думал. Оставив их бренные останки зверям и воронью, мы со спецами через час догнали чоновцев – мои спецы были как огурчики, и причина этой бодрости мне была понятна. Утро застало нас в лесу, между трёх деревень: Ивановкой, Суркино и Чупаево. Едва рассвело, следопыт чоновцев, опытный таёжный охотник Саглаев, поставил первый взвод на след, а сам дал кольцо по проселку между деревнями, рассчитывая определить вектор движения банды. Выходного следа не было. Макаров тут же окружил участок леса, и организовал его сплошное прочёсывание. Я остался со спецами на месте, для возможного перехвата, но всё оказалось лишним – банда исчезла, выдернув шкуру из капкана.

Загонная охота

(Туманов)

В Кузайкино к отряду присоединились ещё трое человек, двое вернувшихся с войны и один охотник, дед Силантий. Невеликое партизанское воинство Туманов оценивал скептически, но сейчас другого не было и приходилось действовать быстро. Мобильность отряда была едва ли не более важным условием, чем вооружение, и Никите пришлось решить не простую задачу – не хватало двух лошадей, которых пришлось искать в Кузайкино ночью. Поговорив с местными определили, где наиболее удобно встретить карателей, это вышло чуть восточнее Елани. А утром отряд был уже расположен на своих позициях у засады, проделав к ним путь ускоренным маршем, и едва успев до рассвета. Замысел Туманова был прост: небольшая группа должна огнем встретить карателей на марше, после чего отступать в лощину, стараясь увлечь за собой преследователей. В лощине они попадали под огонь основной засады, с двух сторон, с возвышенности расстреливающей карателей почти в упор. Отход был запланирован лощиной же, вверх по склону, после чего верхами отряд должен был уходить в леса севернее, уводя за собой возможную погоню и отвлекая внимание от Елани. Наспех придуманный план Туманову не нравился, не хватало времени и информации на более тщательную разработку, но он положился на быстроту событий, которая так же не оставляла времени и противнику. Тем не менее, уже засветло, он решил внести небольшие правки в принятую диспозицию, оставив в тылу резерв на непредвиденный случай – самого себя, поручив командование засадой Никите. Наблюдательный пункт себе выбрать не успел, первые выстрелы он услышал, когда ещё приближался к краю холма, с которого просматривался тракт и место самой засады. Взвод карателей он увидел уже спешившимся и занимавшим оборону, растягиваясь цепью в сторону реки. Потом стрельба стала смещаться, уходя в лощину, цепь лежавших пришла в движение и короткими перебежками начала перемещаться следом. Туманов отметил некоторое несоответствие пластики движения фигур карателей отложившемуся в памяти уверенному поведению их в Елани, вроде и ростом были не те, и экипировкой, но определив их командира успокоил себя – это был он, в белой бекеше, и сейчас уверенно командовал карателями прикрывшись крупом лошади. Шляхтич? До него было менее версты, и вскинув винтовку Туманов посадил белую бекешу на мушку, плавно потянул курок, выбирая слабину и дёрнувшись вместе с винтовкой от выстрела заметил, как бекешу снесло в канаву тракта. Неужели всё так просто? Радоваться было пока рано, он раскрыл свой «секрет» и следовало менять тактику и позицию. Тем временем из-за холма, где была лощина, раздались дружные залпы, свидетельствовавшие об удавшемся замысле, ответный огонь карателей звучал всё реже и беспорядочнее. Туманов уже двинулся к месту спланированного отхода отряда, как вдруг заметил впереди быстро перемещавшиеся фигуры в шинелях, занимавшие позиции по краю холма, спиной к нему. Почти сразу они открыли огонь в тыл отряда, нарушив сложившуюся картину боя. Уже понимая, что его действия были кем-то просчитаны, разгоняясь в беге Туманов ушёл в «силу», и вытащив нож в прыжке достал крайнего в лежавшей цепи. Как обычно, сознание стало воспринимать картину схватки в замедленном темпе: перерубая шейные позвонки одного, он уже подхватывал за глазницы голову другого, сворачивал ударом в челюсть и перемещался дальше, вгоняя клинок то ударом в бок, то взмахом разрывая трахею, то сбивая врага ударом обуха в висок. Последнего, десятого в цепи, он поднял на нож под вздох, когда тот всё же успел обернуться в его сторону и попытался прикрыться винтовкой, вытянув её навстречу. По инерции продолжив ускоренный полубег, Туманов периферийным зрением увидел, что живых врагов рядом больше нет, и не тратя времени скользнул по склону вниз, к зажатому в клещи отряду – его нужно было выводить из капкана. Никита был в нужном месте, в центре обоих флангов засады, и еще не успел оценить смену обстановки, тем более не понял, как рядом оказался Туманов. Хлопнув его по спине, Туманов указал рукой на край лощины, скомандовав «Всем туда!», подхватив упавшего рядом раненного в плечо партизана двинулся первым, вытаскивая отряд из-под обстрела, усилившегося с противоположной возвышенности и с низу, откуда каратели начали переходить от обороны к атаке.

Уйти из котла удалось чудом, еле успев посадить в седла раненых (удача, что не оказалось убитых). Туманов задержался, потратив время на быстрый обыск убитых им карателей, выхватывая из шинелей красноармейские книжки, и догнал отряд уже около леса. Понимая, что погоня неизбежна и будет организована почти сразу, он с Никитой коротко обговорил, как и куда двигаться дальше. Тут неоценимую помощь оказал дед-охотник с Кузайкино, знавший местность лучше любого другого. Раненых перевязали (один был ранен в плечо, один в ногу и двоих слегка зацепило по касательной), и погнали галопом за дедом, уводившим отряд от одного лесного массива, к другому. Через несколько вёрст, пользуясь небольшим преимуществом по времени (как известно, у беглеца сотня дорог, а у преследователей одна), освободились от раненых, тщательно укрыв всех четверых в глухом овраге, и взяв их лошадей в повод, продолжили бег – погоня не отставала и вела себя очень толково, выстрелами отсекая от наиболее удобных направлений отхода и стараясь пустить отряд по рельефным неудобъям. Дед Силантий матерился в бороду, но уверенно маневрировал в лесу, успевая переводить отряд через проселки и поля, до того, как на них выскакивали преследователи. Принимать навязываемое боестолкновение было нельзя, это означало неминуемое окружение отряда превосходящими силами, а у Туманова были всё же не пластуны-разведчики и не казаки, обычные мужики, боеспособность которых оставляла желать лучшего. К вечеру выбились из сил все, и люди и лошади. Погоня тоже утратила пыл и начальный азарт, и воспользовавшись этой естественной паузой, они с Никитой, по совету охотника, решили уводить отряд в разные стороны, по одному и пешим порядком, ведя лошадей в поводу и обмотав им копыта тряпьём из одежды – у погони заметили следопыта, легко читающего следы лошадей, а след человека мёрзлая земля скрывала хорошо. Так и сделали, разошлись ночью, вынудив преследователей тратить время на оклад и прочёсывание леса утром.

Заново отряд собрался вместе в районе Сходнева, к полудню, в заранее оговоренном месте. Вернулись все, теперь в строю было девять человек, вместе с Тумановым и Крапивиным. О судьбе оставленных раненых не беспокоились, мужики они были битые, местность знали хорошо, выберутся. Пока отряд собирался, Туманов просмотрел трофейные красноармейские книжки. Оказалось, что противником был отряд ЧОН. Неслабо за них взялись, такие части попусту не используют, а теперь ещё и мстить будут, за своих убитых.

События последних суток всколыхнули и без того бурлящие ненавистью и неприятием новых правил жизни волости. Мужики, совсем недавно вернувшиеся с фронта и помнящие тяжесть оружия, сходились в деревнях и сёлах, и горячо обсуждали, что будет правильнее – стрелять представителей новой власти, как только те объявятся около их домов, или уходить в леса, и бить красных где только попадутся. Многие выражали настрой бить заодно и белых, чтобы их деревни и сёла и те, и другие оставили в покое – война надоела всем.

К серьёзным активным действиям никто из них пока готов не был, и причин тому было несколько. Самая главная – отсутствие оружия. Против штыков и винтовок с пулемётами они могли противопоставить топоры да вилы. Вторая причина была объективнее – холода и грядущая зима, которые требовали больших энергозатрат на передвижение и любые активные действия.

Тем не менее в районе Поручиково и Ново-Никольского, до снега были разбиты и разоружены ещё пара обозов продразвёрстки, которые оказались в неподходящее для них время на глухих лесных проселках. Слухи об этом быстро расходились по волостям, и придавали уверенности всем решившим противостоять красному террору, набиравшему силу. Как бы то ни было, а эпицентр лесного сопротивления уверенно сместился на восток от Волчьей Слободы, что отвлекало внимание от обоза.