– Экипаж «семерки»? – неверяще спросил десантник.
– Погибли, – коротко отозвался лейтенант.
– Они не могли! Они – точно не могли!
– Взрыв их истребителя зафиксировали все средства контроля пространства! – громко сказал генерал Кожевников и неловко развернулся на протезах. – Они погибли, Андрей! Они – погибли!
– А техник-лейтенант Еремеев?
– Погиб! Прямое попадание ракеты, от батареи «Торов» ничего не осталось! Капитан Гончар – погиб! Капитан Овчаренко – сгорел в истребителе! Амазонки… погибли! Не вернулись из атаки на европейские матки! Десант погиб! Андрей, нас нет, мы погибли все!
– Лючия?..
– А вот она лучше б погибла…
Майор-десантник растерянно огляделся.
– А я, получается, жив, – прошептал он. – А… для чего я жив, а?
Ему не ответили.
– Сходите на «Локи», товарищ майор, – пробормотал лейтенант Гром. – Прямо сейчас. Там… Клаудия пока что комендант, командует ремонтом. Она будет рада вам. Сходите.
Десантник посмотрел на него тусклыми глазами, кивнул и медленно убрел к транспортной кишке.
Подошел техник и, смущаясь от странной тишины, доложил, что аппаратура готова.
– Вы как хотите, ребята, но я выступать не готов, – глухо сказал генерал. – Не могу. Извините.
– Так сыны Даждь-бога убиты? – недоуменно спросил полковник-делегат. – А с кем тогда договариваться? Кто у вас сейчас командует вообще?
– Не дождетесь! – вдруг громко сказал лейтенант Гром, рубанул воздух ладонью и решительно шагнул в сферу трансляции.
– Мы дети Даждь-бога, и правила наши просты!.. – загремел над площадью его яростный, многократно усиленный голос.
Генерал Кожевников качнулся на непривычных протезах, поморщился от боли и положил руку на твердое плечо лучшего выпускающего «Локи», пацифиста, интернационалиста и стихийного философа-рутеника месье Берга.
– Не плачь, старина, – пробормотал он. – Жизнь – она… идет. Мы живы – нам и тянуть эту ношу, так получается. Ты да я, да Клаудия, да Андрей поправится, да еще вот этот художественно одаренный мальчик… и вообще нам везет на талантливых лейтенантов, месье Берг. Справимся.