Она в растерянности окинула взглядом зал, словно ища убежища, защиты или, скорее, непосредственного уверения в непричастности ее голоса. Она поднесла к горлу стиснутые руки, словно пытаясь защитить себя и одновременно протестуя. Нет! Нет! Ведь это не она сфальшивила! Казалось, что и Каролюс Фонта был того же мнения: он смотрел на Карлотту с непередаваемым детским выражением огромного удивления. Ведь он был совсем рядом с ней, он ее не оставил. Возможно, он объяснил бы, как подобное могло произойти! Но нет, он не мог этого сделать! Он не мог оторвать взгляда от губ Карлотты, как дети не могут оторваться от созерцания бездонной шляпы фокусника. Как такой маленький рот мог вместить столь огромную фальшь?
Все это – жаба, фальшивый звук, волнение, ужас и шум в зале, смятение на сцене и за кулисами (там виднелось несколько испуганных лиц статистов) – все, что я так подробно описал, длилось всего несколько секунд.
Эти ужасные мгновения показались целой вечностью директорам, которые сидели наверху, в ложе № 5. Моншармен и Ришар были очень бледны. Это неслыханное и необъяснимое происшествие наполняло их тоской, еще более загадочной оттого, что они уже некоторое время находились под влиянием Призрака.
Они почувствовали его дыхание, от которого оставшиеся волосы Моншармена встали дыбом, а Ришар вытер платком пот, выступивший на лбу. Да, он был там… вокруг них… позади них, возле них, они чувствовали его, даже не видя. Они слышали его дыхание так близко от себя! Они знали, что рядом кто-то был. Ну да, теперь они знали это наверняка! Они были уверены, что в ложе их было трое… От этой мысли они задрожали. Они хотели бежать, но не могли… Они не осмеливались сделать движение, произнести что-либо, что могло бы сообщить Призраку, что они знали, что он там!.. Что же будет? Что случится дальше?
А случилось то, что, покрывая весь шум зала, снова раздался фальшивый звук. Послышались крики ужаса. Директора чувствовали себя под пятой Призрака. Свесившись из ложи, они смотрели на Карлотту так, будто видели ее в первый раз. Должно быть, этот фальшивый звук был сигналом какой-то катастрофы. О да, они ждали этой катастрофы, которую обещал им Призрак! Зал был проклят! Оба директора задыхались от ужаса перед грозящей катастрофой. Послышался сдавленный голос Ришара, который крикнул Карлотте:
– Что же вы! Продолжайте!
Но Карлотта не продолжила… Она снова храбро, героически начала петь злосчастный стих, в конце которого появилась жаба.
Шум в зале смолк, и за ним последовало пугающее молчание. Голос Карлотты вновь заполнил театр.
зал также слушает.
И жаба появилась вновь.
В зале поднялась невероятная суматоха. Директора рухнули в кресла и даже не осмеливались обернуться, у них не было сил для этого. Призрак смеялся им в затылок! И вдруг они услышали, как несуществующий, бесплотный голос прошептал им прямо в правое ухо:
– Сегодня она поет так, что может рухнуть люстра!
Директора почти синхронно подняли голову, посмотрели на потолок и испустили ужасный крик: люстра всей своей огромной массой двигалась прямо на них по призыву этого адского голоса. Отцепившись от крюка, люстра с высоты обрушилась на партер, оглашавшийся истошными криками. Это был всеобщий ужас, все пустились наутек. Мое описание не может живо отразить этот исторический час. Любопытствующие могут просто открыть газеты тех лет. В этом происшествии погиб один человек и множество было ранено.
Люстра рухнула на голову несчастной, которая в тот вечер впервые в жизни была в Опере, той, что по указанию господина Ришара должна была исполнять обязанности мамаши Жири, смотрительницы Призрака. Смерть наступила мгновенно, а наутро заголовки газет гласили следующее: «200 000 килограммов на голову одной консьержки!» Это была единственная надгробная эпитафия, что ей досталась.
Глава 9
Таинственный экипаж
Этот трагический вечер никому не принес ничего хорошего. Карлотта заболела; что же до Кристины Даэ, она исчезла после спектакля. Ее не видели ни в театре, ни вне его пятнадцать дней.
Однако не следует смешивать это первое исчезновение, прошедшее без скандала, с тем знаменитым похищением, которому суждено было произойти некоторое время спустя при столь трагических и необъяснимых обстоятельствах.
Рауль первым забеспокоился об отсутствии дивы. Он написал по адресу, где жила госпожа Валериус, но не получил ответа. Сначала он этому даже не удивился, так как знал состояние Кристины и ее решение прервать с ним всякие отношения, хотя он еще не догадывался о причине.
Его муки лишь возросли, и в конце концов он встревожился, не видя имени певицы ни на одной афише. «Фауста» давали без нее. Однажды во второй половине дня, ближе к пяти часам, он решил осведомиться в дирекции о причинах исчезновения Кристины Даэ. Рауль застал директоров в весьма взволнованном состоянии. Друзья их уже не узнавали: они утратили способность радоваться и были уже не так бодры, как раньше. Они проходили по театру понурив голову, на лбу у них пролегли морщины от постоянных забот, а лица их были бледны, будто их преследовала какая-то отвратительная мысль; казалось, они находились во власти злой судьбы, которая, раз наметив жертву, уже не выпускает ее.
ebooksa