Переход

Облеченный призрачной властью, хозяин пристани шел чуть впереди, твердо ступая рубчатыми подошвами по грунтовке.

– Все, что оставили, на столе лежит, – уточнила женщина.

Трифоныч ее не слышал – он разглядывал «казанку», на которой пришел перевозчик. Номера иркутской стороны. На румпеле – молодой бурят.

– Сан[27], – поприветствовал лодочник Яшка старика в фуражке с якорем.

– Сам ты сан! – пошутил Трифоныч.

Бурят улыбался.

– Давайте быстрее, пока погода, однако… Дед с нами идет?

– Нет! – отбросил такую беспокойную перспективу мужчина. – Пристань-то на кого оставлять?

– А эта должность, чего, и сейчас есть? – удивился лодочник.

– Не только пристань осталась, но и дом конторский. Соответственно и обязанности, – важно поправил фуражку Трифоныч.

– Ну что, дед, пока! – протянул широкую с короткими пальцами ладонь мужчина.

Ему чем-то импонировал этот чудаковатый старик. При виде его отец вспоминался. В свое время не смог побывать на его похоронах, отрабатывая затяжную командировку. Сильно его это мучило.

– Прощевайте! – Петр Трифонович потер руку о пиджак, и рукопожатие состоялось.

– До свидания! – сунула в свою очередь узенькую ладошку женщина.

Двоякие чувства раздирали Трифоныча. Вроде на вид и нормальные люди, но что-то все время не так. Может, виновата их закрытость, неискренность?

Молодой не прощался. Он уже сидел на корме, около японского двигателя, и глядел вниз по течению Баргузина.

Компания наконец-то устроилась в лодке. Трифоныч отдал конец. Бурят привычно нажал на кнопку стартера, и «японец» жирно зачавкал на холостых оборотах.

– Пока, дед! – «каркнул» еще раз мужчина. Лежа на вещах в кормовой части лодки, он поднял руку.

Щелк! – включилась скорость.

Груженая лодка тяжело вышла на глиссер в направлении устья Баргузина.