— То есть даже если откроется, что отец Стирамед был прав и виденное мною в самом деле был Антикатисто, Инквизиторий ничего не предпримет по этому поводу? — уточнил Массено.
— Ты верно понял, брат.
— Но можем ли мы хотя бы известить о случившемся Мистерию?
— Не вижу в этом никакой нужды.
Массено почтительно кивнул и поднялся из-за стола. Великий инквизитор подал ему сухую ладонь, приложил персты к переносице и спросил:
— Куда ты направляешься теперь, брат Массено?
— Я проведу ночь в Панденисе, а назавтра займусь делами, которыми должен заниматься.
— Похвально. Где ты остановился?
— В странноприимном доме святого Асвайлина.
— Хорошее место, — рассеянно кивнул великий инквизитор.
Выходя из серого здания, Массено размышлял о том, что совершил ужасный грех. Он умолчал о полученной от отца Стирамеда пайцзе. Судя по тому, что великий инквизитор не спросил о ней, он не знал, что покойный был еще и нунцием.
В этом нет удивительного. Нунции подчинены непосредственно фламинам, они могут принадлежать к любому ордену и пребывать на любой ступени посвящения. Нунций не может отдать приказ великому инквизитору, но и великий инквизитор не может отдать приказ нунцию.
Только фламин или понтифик, более никто.
И тем не менее Массено обязан был сообщить о том, что висит у него на шее. Передача пайцзы от нунция к нунцию допускается лишь в самом крайнем случае и должна получить одобрение поелику возможно скоро.
И Массено собирался это сделать. Он направил стопы к резиденции фламина Космодана.
Но шлось ему неспокойно. Снедал жгучий стыд. Массено никогда еще не лгал ни мирянину, ни священнослужителю, а в этот раз солгал самому великому инквизитору! Пусть и бессловесно, умолчанием. Раздираемый внутренними противоречиями, солнцегляд раскрыл Ктаву и прочел:
«Свободная воля есть высочайшая ценность, и нет упрека тому, кто поступает по велению совести. Свершай то, что видишь правдой, — и нет греха, хотя от ошибок никто не сбережен».
Всего лишь случайные строки из Дыхания Песни, но они слегка успокоили Массено. Возможно, он все-таки поступает правильно.
И однако ему не удалось выполнить свое намерение. У дверей богатой резиденции, великолепного дома-храма, стояла стража. Конечно, ей и положено здесь стоять, но сегодня их алебарды были скрещены, головы склонены, а вкруг шей тянулись черные шарфы — знак траура. На улице толпился народ, вид у всех был горестный, и когда Массено спросил у одного из добрых людей, что случилось, то узнал, что случилось страшное.
Фламин Космодана, первый человек в Астучии и всей церкви после богов и понтификов, сегодня ночью опочил.
ebooksa