— Вы сами-то кто такие? Вы служите Колдующему Императору?
— Колдующих Императоров нет уже три тыщи лет, тля! — сплюнул наконец оправившийся от удара Плацента. — Это даже глумежные чечпоки знают!
— Три тысячи… — сглотнула титанида.
— На самом деле четыре с половиной, — поправил Дрекозиус. — Именно столько лет назад закончилась эпоха Волшебства.
— Эпоха Волшебства?.. — растерянно повторила Имрата. — Что еще за… поняла. Вы так называете Нынешнее время… о вечность… тысячи лет… тысячи…
— Сочувствую твоему несчастью, — коснулся ее руки жрец.
Титанида отшатнулась. Она не ударила Дрекозиуса, но ее лицо исказилось в таком гневе, что тот вздрогнул. Плотно сжав челюсти, девочка процедила:
— Никогда не смей меня трогать, смертный. Иначе тебе несдобровать.
— Прошу простить, если проявил бестактность, дочь моя, — поспешил сказать жрец. — Мне очень жаль, что ты столь недоброжелательно настроена и так резко реагируешь на всего лишь участливый жест. Видимо, тебе пришлось перенести немало невзгод.
— Ты даже не представляешь.
— Тля, вот какого кира у нас все вечно такое проблемное? — сплюнул Плацента. — Ни кира путно выйти не может! Почему эта блеваная книжка не могла просто лежать тут?! Почему к ней обязательно должна была прилагаться злющая блеваная девка?!
— По крайней мере, она говорит на парифатском, — пожала плечами Джиданна. — Хоть что-то.
— Это не парифатский! — возмущенно выкрикнула Имрата. — Это титанова речь! Наш благородный язык, что переняли и присвоили вы, смертные!
— Правда?.. — удивился Дрекозиус. — Прости, я не знал этого. Вероятно, это было очень давно.
— Всего несколько веков назад!.. хотя для вас-то дольше… Расскажите, что изменилось, пока я лежала во льдах!
Искатели переглянулись. Дрекозиус сложил руки на объемистом чреве и стал с расстановкой рассказывать. Он поведал титаниде о Волшебных войнах и распаде Парифатской империи, о долгой и печальной Смутной эпохе, о постепенном возрождении волшебства под эгидой Мистерии и о Жреческих Конгрессах, осветивших мир светом севигистской церкви.
Больше всего, конечно, Имрату интересовали ее сородичи — титаны. Но как раз о них искатели знали очень немного. Мектиг и Плацента не слышали о них почти ничего, Джиданна и Дрекозиус — только то, что усвоили в волшебной школе и духовной семинарии.
Вехот предпочитал помалкивать.
Лицо юной титаниды вытягивалось все сильнее. Поняв, что минули тысячи лет, что мир изменился до неузнаваемости, а все или почти все ее знакомые давно мертвы, она пришла в полное смятение. Растерянно глядя на толстого жреца, девочка пролепетала:
— Я вам не верю. Вы наверняка лжете. Люди всегда лгут.