— Ты что на меня Молчанов так смотришь? — Усмехнулась Полякова.
— Прости, задумался, — пробурчал я.
Наконец, Шекспир, устав вертеться в гробу, закончился, десятиклассники под жидкие аплодисменты школоты спустились со сцены и профессиональный театральный режиссёр, глянув на нашу «четвёрку смелых», скомандовал:
— Пожалуйте на Голгофу, молодые люди.
— Кушать подано, — очень тихо пробурчал я и Рысцов загоготал, как ненормальный. — Это нервное, — извиняющимся тоном сказал я режиссёру и, взяв в руки гитару, повёл за собой Полякову, Широкова и моего невыдержанного друга.
На сцене я подмигнул всей команде и сказал:
— Если слов не помните, лепите от себя.
— На то мы и пельмени, чтобы лепить, — заулыбался Рысцов.
— Лично я все свои реплики помню, — недовольно бросила на нас взгляд Полякова.
— А мне похер, — коротко высказался хулиган Широков.
— Вот и ладушки, — выдохнул я.
— Так вы нас порадуете чем-то? Или нет?! — Крикнул режиссёр, сидящий в центре столовой рядом с директором и завучем, которая откровенно скучала, ей на этот КВН было начхать и расписаться.
— Сборная восьмых классов! — Отрапортовала Томка Полякова и, посмотрев на меня, решительно кивнула.
Я провёл по струнам и заиграл песенку друзей из мультфильма «Бременские музыканты»:
— запели мы хором.
— Всё! — Гаркнули мы вчетвером, и зал, забитый школьниками, впервые за весь прогон загоготал так, что завуч Маргарита Максимовна проснулась и вскочила на ноги, чтобы навести порядок.
— Наша команда называется! — Выкрикнул Рысцов, когда хохот затих.
— Шахтёрские пельмени, — пробормотал Широков.
— Шахтёрские пельмени! — Выпалила Полякова и, показав в руке уголёк, добавила. — Кушать подано!
Школьники, сидящие на стульях, попадали от гогота на пол, а режиссёр покраснел словно перезрелый помидор. Наверное, ему в юности доводилось играть именно в таких ролях, где говорят только одно: «Кушать подано».