Они многих прохожих спрашивали, где, на каких летниках отдыхают главные начальники, разузнали о Гамбале Доржиевиче Дугарове.
- Вы ему кем приходитесь? - спросила какая-то девушка.
- Дальние родственники, - неохотно ответил Журмэд.
Им помогли сесть на желто-красный автобус.
- Вон там, седьмой дом отсюда, - показал старикам молодой человек, когда они доехали до места. - Крыша зеленая, ставни белые. Вон туда двое детей побежали.
Старики остановились, не зная, как быть дальше…
- Я пойду один, ты посиди здесь в тени, - проговорил наконец Журмэд. Старуха обрадовалась, вздохнула с облегчением, точно сбросила со спины тяжелый груз.
Журмэд пошел. Чем ближе подходил к дому с белыми ставнями, тем больше слабели у него ноги. Оглянулся, но жены уже не было видно. Старику вдруг захотелось пить, во рту пересохло, показалось, что пройти оставшиеся двадцать саженей труднее, чем снова проделать весь путь от улуса до города. Он опустился на скамейку, прикрыл глаза, сразу же в ушах у него зашумело: какая-то баба злобно и грязно ругала Гамбала, проклинала самыми страшными проклятиями. Старик узнал визгливый голос своей жены. Он испугался, что и другие, наверно, слышат, как она кричит. Тогда мгновенно перед глазами появилось лицо Гамбала с красным рубцом на правой щеке. «Гамбал рассказал своим детям, что это хозяин избил его в молодости, - промелькнуло в голове Журмэда. - Зайду, а дети покажут на меня пальцем и спросят: этот?»
Дышать стало тяжело. Но нечего так сидеть, надо решиться. Будь что будет.
И он решился…
Танхюун сидела, сидела, ее стало клонить ко сну. «Как долго не приходит старик, - думала она, - наверно, там готовят для него угощение…»
Наконец Журмэд пришел.
- Ну, старуха, - сказал он. - Все хорошо, пойдем. Они пошли.
- Как приняли-то тебя? - спросила Танхюун.
- Сразу узнал, обрадовался. Про тебя спрашивал. Как, мол, здоровье Танхюун-абагай…
- Абагай назвал?
- Ну да. Сказал, что мы его на ноги подняли, отца и мать заменили… Я промолчал, что ты здесь: засуетились бы, забеспокоились, а ведь люди знатные.
- Он женатый?
- Жена добрая, чай наливала.
- Обрадовался, значит?
ebooksa