Маргарет мысленно готовилась к худшему. В этот праздничный день ей, десятилетней девочке, поручили выгладить столовое белье, расставить приборы и разложить салфетки. Хлопоты позволили ей быть поближе к матери и подальше от мальчиков. По семейной традиции места за столом распределялись заранее. Дон, как патриарх, сидел во главе, по правую руку от него – требовавший особого надзора Дональд. Мими занимала место напротив окна во двор в середине правой стороны стола, рядом с ней усаживались шахматист Марк, задумчивый Джо и непослушный Питер, за которым глаз да глаз. Левша Маргарет всегда устраивалась с краю, а малышка Мэри – поближе к ней. Мэтт располагался напротив них, по соседству с Джимом и Кэти. Однако в этом году никто даже не успел сесть за стол, когда произошло худшее, что можно было представить.
Джим и Дональд враждовали между собой яростнее, чем когда-либо прежде. Стоило им оказаться вместе в одном помещении, как начиналась стычка. Джим считал Дональда ослабевшим врагом, которого он наконец-то может одолеть. Вероятно также, он видел в нем неприятное напоминание о бредовых припадках, случавшихся с ним самим. Так или иначе, Дональда следовало гасить, и это обязан делать он, Джим. В свою очередь, Дональд относился к Джиму как к надоедливому типу, от которого просто житья нет. Ему хватило унижений – от жены, которая не захотела с ним жить, от братьев, которые не желали ему подчиняться, как положено. Появление Джима с его начальственным видом становилось для Дональда последней каплей.
В результате Дональд и Джим сцепились. Они начали бороться на своем обычном месте, в гостиной. В свое время преимущество оставалось за Дональдом, но после больницы и нейролептиков он ослаб, и сейчас силы выглядели примерно равными. А когда кто-то увел из комнаты маленькую Мэри, схватка стала еще более яростной, и очень скоро пределов комнаты им стало мало.
Чтобы продолжить драку во дворе, нужно было выйти через смежную с гостиной столовую. Братья начали перемещаться в этом направлении. Единственным препятствием на их пути оказался накрытый к праздничному ужину стол.
Дональд пробежал через столовую и приподнял край стола, чтобы преградить дорогу приближавшемуся Джиму. По воспоминанию Маргарет, он перевернул стол на бок, и все, что на нем стояло, посыпалось на пол. Марк запомнил, что Дональд просто схватил стол и швырнул его в Джима. Как бы то ни было, с мечтой Мими о безупречном Дне благодарения братья покончили.
Мими смотрела на свой дом, на перевернутый стол, на рассыпавшиеся по полу приборы и тарелки, на скомканную скатерть. Невозможно было придумать еще более яркого и конкретного проявления ее самых потаенных страхов, еще более наглядной иллюстрации того, что она ощущала в этот момент. Все добрые дела Мими, все труды, все старания и любовь, да, любовь к своим близким – все лежало в руинах. Приукрашивать ситуацию нет смысла. При виде такого ее мать, Билли, сразу поняла бы, насколько все плохо, ощутила бы, что Мими потерпела полный крах. Да и любой другой подумал бы так же.
Резко развернувшись, она вышла на кухню. Все услышали другой звук, на сей раз не такой громкий: пряничный домик рассыпался на кусочки под ударами собственноручно сделавшей его женщины.
«Вы, ребята, этого не заслуживаете», – в слезах повторяла Мими.
* * *