— Вот ведь чертово чудище… — ярость исказила неукротимое лицо Наримасы.
И тут позади раздался голос:
— Истина о тайном оружие Хисахидэ не в молве, его окружающей. Никак нельзя смотреть на это сквозь пальцы.
Из тени сосны выступил низенький седой старичок со сгорбленной спиной. Голосом его говорил подселенный дух. Наримаса немного расслабился.
— Акануэ, это ты?
— Сдается, Сасса-доно, настали и для тебя тяжкие времена.
— Это тебе Ранмару-доно наказал следить за мной?
— Что ты, Сасса-доно, — Акануэ, пробираясь по влажной траве, приблизился и встал рядом. — Я лишь услышал о неожиданном вмешательстве Перерожденных Уэсуги и явился помочь тебе.
— Мне твоя помощь ни к чему. Можешь возвращаться и сообщить так Мори-доно. Скажи ему, что за Хирагумо в ответе буду я сам и сам же обо всем здесь позабочусь.
— Не могу, — узкое морщинистое лицо Акануэ разрезала тонкая улыбка. — Ежели я вмешаюсь насчет Хирагумо Мацунаги Хисахидэ, то тебе никакой разницы с этого не будет. Столь опасное оружие мы должны сразить без промаха, Сасса-доно. Коли Хисахидэ вернет свою мощь, нам лучше не станет.
Потирая подбородок, Наримаса оглянулся на Акануэ:
— Не об Акети Мицухидэ ли ты?
Старик молча кивнул.
Вся живость исчезла с лица Наримасы, и из глубин души начала подниматься на поверхность давняя тупая ненависть.
— Об этом толковали, я слышал.
Слухи о том, что Мацунага Хисахидэ планирует заключить союз с Акети Мицухидэ, который переродился в окрестностях древней столицы. Акети Мицухидэ… история знает его, как зачинщика событий в храме Хонно[40], в результате чего погиб Ода Нобунага. Акети Мицухидэ с боевым кличем «Наш враг — храм Хонно!» возглавил восстание и отнял жизнь господина Нобунаги, хотя объединение страны было не за горами. Сразу же после битвы при Ямазаки[41] его наголову разбил Хасиба Хидэеси (который позже стал Тоетоми Хидэеси), а в Огурусу[42], на обратном пути к цитадели в Сакомото[43], Мицухидэ был убит.
Смерть Нобунаги… Той ночью, потонувшей в горячке кошмаров, Наримаса находился в замке Уозу[44]. На следующий день в яростном наступлении он таки захватил замок, положив тем самым конец трехмесячной осаде оплота Уэсуги в Эттю. Но весть о смерти господина стала потрясением для всех — даже сейчас Наримаса помнил тогдашние изумление и злобу. Он отдал жизнь — рисковал самим существованием ради Нобунаги, своего единственного господина, и его мечты о стране, объединенной военной властью. Но Мицухидэ вместе с жизнью Оды украл и надежду Наримасы о пребывании с господином в этой стране свершившихся грез. А теперь он ведет онре из провинций в новую кампанию против Нобунаги… Уставив в пространство невидящий взгляд, Наримаса стиснул кулаки.
«К дьяволу тебя, Мицухидэ. Переродиться лишь для того, чтобы восстать против господина Нобунаги?!»
— Сасса-доно, коли Хирагумо попадет в руки Акети, то станет воистину серьезной угрозой. Даже сейчас преисполненные ненавистью к господину духи тайно собираются у древней столицы. Ежели силы горы Хиэй и Ига[45] объединятся с Мицухидэ, нам не поздоровится…
— Я все прекрасно понимаю, — резко перебил Наримаса. — Если нуэ не могут расправиться с тобой, проклятый Хирагумо, так я убью тебя собственными руками. И играть силами Перерожденного, заточенного в броню тела, ты не сможешь. А вас, чертовы Мацунага Хисахидэ и Акети Мицухидэ, перед пробуждением господина Нобунаги я сотру с лица земли!