– Сегодня с утра я навестила отца, чтобы рассказать ему о Терезе и Рене, – уверенным тоном начала Астрид, при этом скрестив руки и ноги. – Оказывается, в ту ночь в больнице было много интересных людей.
– Стоп, – сдвинула брови я. – В какую ночь? Речь идёт о ночи тридцатидвухлетней давности?
– Именно об этой ночи я сейчас вам расскажу, – откашлявшись в кулак, подал голос Уэнрайт. – Значит, дело было так… Это было тридцать два года назад, третьего ноября ночью. Мне было тридцать лет, я был молод и силён, с детства отличался крепким здоровьем и до тех пор в больницы ни разу не попадал, но тогда у меня сильно скрутило живот, пришлось вызвать скорую помощь. В итоге у меня выявили острое отравление, промыли желудок, прокапали капельницами и отпустили. Я сидел у выхода при ресепшене и ожидал, когда медсестра принесёт мне заключение… Кхм… Помню ещё, в тот момент в больницу вошли двое парней-подростков лет пятнадцати, у одного из них вроде как была сломана рука. В итоге медсестра завозилась с ними и забыла про меня. Пока она уводила парней, в холле перегорел свет и потому я остался в полумраке, но света хватало и того, что лился из коридора.
Я хотела громко вздохнуть, но держалась. Он рассказывал долго, но я ловила каждое его слово и не хотела, чтобы мой вздох его сбил. Речь шла о ночи убийства моих родителей, а потому я особенно остро нуждалась в каждом слове этого человека, из-за чего в этот момент превратилась в один сплошной-натянутый нерв. Тем временем мистер Уэнрайт продолжал:
– Так вот, когда Астрид рассказала мне сегодня о том, что этот доктор Ламберт может быть как-то связан со Стрелком, я вдруг вспомнил, что видел его в ту самую ночь.
– Стрелка? – я едва дышала.
– Нет, Ламберта, – мой пульс стал рваным. – Он выходил из коридора, располагавшегося за ресепшеном, и шёл не один. Придерживая за локоть какого-то мужчину, он словно пытался побыстрее его выпроводить. Из-за того, что в холле было темно, а меня скрывала стойка ресепшена, он, скорее всего, меня не заметил, но я обратил на этих двух внимание.
– Что именно привлекло Ваше внимание? – я не смогла скрыть своего напряжения: по моим предплечьям, оголенным из-за закатанных рукавов рубашки, пробежали мурашки. – Почему Вы обратили на них внимание?
– Потому что мне стало любопытно, как выглядит отец доктора.
– Отец какого доктора? – спустя полминуты молчания, непонимающе поинтересовалась я, вдруг ощутив себя сбитой с толку.
– Отец доктора Ламберта.
– Ламберт торопился вывести из больницы отца?
– Я отчётливо слышал, как доктор Ламберт сказал: “Ты не должен здесь быть, отец”.
Арнольд хмыкнул, дотронувшись рукой своего небритого подбородка. Я сразу поняла, о чём он подумал: по нашей информации, Стэнли Ламберт рос без отца и не поддерживал с ним общения.
– Вы помните, как был одет тот человек, которого доктор Ламберт назвал отцом?
– Конечно помню. Он был очень хорошо одет. На нём было длинное и явно дорогое чёрное пальто, и ещё на руках у него были чёрные перчатки. Я ещё тогда подумал, что самому стоит прикупить перчатки, так как в том году ноябрь был особенно холодным.
– Вы видели его лицо? – я едва сдерживалась, чтобы не подскочить и не схватить этого свидетеля за грудки.
– Нет, лица не видел. В холле было темно, а они прошли полубоком и Ламберт был ближе ко мне, чем тот второй…
– А волосы? Вы видели его волосы? Они были седыми? – мне становилось всё сложнее себя сдерживать.
– Волосы?.. – Уэнрайт нахмурился и, промолчав целых десять секунд, наконец произнёс. – Я бы сказал, что волосы у него не были полностью седыми, скорее они были седыми наполовину, как будто он только начинал седеть… Это важно?