Тереза заболела. Её чрезмерная бледность вскоре объяснилась температурой в тридцать восемь градусов. Я опасался воспаления лёгких, но доктора, приехавшие на следующее утро после нашего заселения в отель, сказали, что это “всего-лишь серьёзная простуда”. Они выписали список рецептов на препараты, из-за которого мне пришлось отлучиться в город на целых полчаса и опасаться того, что возвращаясь приведу за собой хвост из журналистов, но в городе я смог остаться незамеченным, купив все необходимые лекарства в самой крайней аптеке. Когда же я вернулся в отель, Тесса уже не дрожала от озноба, а пылала от жара. В итоге она провела сутки в бреду, под присмотром выписанного мной доктора, а после того, как переборола бред, ещё три дня провалялась с высокой температурой, что не очень радовало следователя Пайк – Тесса нужна была ей для восстановления картины нападения. Тереза должна была приехать на место происшествия, чтобы воспроизвести карту действий Ричарда, не запечатленную видеорегистратором, и меня это напрягало. Я не хотел, чтобы она переживала эти воспоминания снова, но выбора не было и потому на пятый день, спустя сутки после избавления от температуры, мы вместе отправились за город, на место, на которое её привезли для расправы Лурдес с Ричардом. Следственный эксперимент продлился всего пятнадцать минут, так что, поблагодарив Пайк за быстрое оформление, мы поспешно вернулись в отель, где нас дожидался Берек, оставленный под присмотром следователя Рида, молодого парня, с которым Береку, судя по его вечернему рассказу, было крайне весело. Настолько, что я даже немного по-отцовски приревновал его к другому мужчине, отчего весь оставшийся вечер старался быть лучшим мужчиной в жизни своего ребёнка, и потому учил сына выжиганию по дереву. Он был в полном восторге, и Тесса, наблюдая за нами весь вечер, не прекращала улыбаться. Она всё ещё была немного слаба, с момента её выздоровления миновало мало времени, поэтому я решил дать ей ещё одни сутки для восстановления сил и снова уснул в одной кровати с Береком. Пока Тереза болела мы спали вместе и вместе заботились о ней: Берек приносил ей воду, я измерял её температуру, мы по очереди интересовались её самочувствием. С момента, как Берек узнал о том, что я являюсь его “настоящим” отцом, каким он периодически меня называл, словно боясь рассмотреть во мне вымышленного друга, он практически не слезал с моих рук, и я носил его по комнатам с наивысшим удовольствием, смешанным с болезненным осознанием того, что мне недолго остаётся наслаждаться этим ребёнком в своих руках: ещё полгода, максимум год, и он откажется от сидения на руках у родителя – он перерастёт этот возраст. У меня с этим мальчиком слишком мало времени… Меньше, чем могло и должно было быть.
В пятницу вечером, уложив Берека спать, я зашёл в комнату Тессы под предлогом желания поделиться с ней рассказом о нашем сыне и застал её за чтением книги. Увидев меня в дверях, она отложила книгу и улыбнулась, что позволило мне продолжить приближение.
– Ну что, уже спит? – сев в позе лотоса, воззрилась на меня она, я же обратил внимание на занавешенные шторами панорамные окна: хотя здесь должно было быть безопасно, Тесса опасалась проникновения папарацци на территорию отеля и в своей спальне постоянно держала окна занавешенными. Сначала меня напрягало её напряжение, но сейчас я был удовлетворён этими занавешенными окнами.
– Пять минут назад уснул. Перед сном сказал мне “по секрету”, что заподозрил, будто я его отец, в момент, когда получил от меня на день рождения дрон, потому как, по его понятиям, только отцы дарят своим детям такие крутые подарки, – поджав губы, я ненавязчиво сел на край кровати, прямо напротив Тессы, и хотя выглядел весьма уверенно, внутренне я всё же боялся того, что она меня прогонит. Но она спокойно восприняла нарушенные мной границы её личного пространства, что меня немного воодушевило.
– Да, он может поражать своими высказываниями, – невозмутимо усмехнулась она.
– Это правда, что задувая свечи он загадал себе папу и сказал тебе об этом на ухо, из-за чего ты и уронила тот торт?
– Хах! Он тебе и это рассказал! Да, правда, я ведь тебе уже рассказывала об этом в больнице, – Тесса так лучезарно улыбнулась, что я едва не смутился из-за красоты её голоса, едва заметных ямочек на щеках, распущенных по плечам волн волос, ложбинке на оголённой ключице… – Он теперь всё тебе рассказывать будет: не остановится, пока не выболтает всё, что у него накопилось за пять лет жизни, – добавила она, и эти слова вдруг показались мне тёплым пледом, накрывшим меня с головой. – А он уже рассказывал тебе, что после дня рождения стал регулярно смотреться в зеркало и всякий раз находил себя очень-очень похожим на тебя?
– И ты это терпела? – грустно улыбнулся я. – Ты ведь тогда считала меня мерзавцем и не хотела, чтобы Берек контактировал со мной.
– Ну, он рассказал мне об этом только вчера… – она опустила глаза и на секунду прикусила нижнюю губу. – Так что я особенно не переживала, в те дни наблюдая его крутящимся перед зеркалом.
Я всё же немного смутился. Этот ребёнок и вправду бесстыдно скопировал мою внешность.
– Сегодня вечером он сказал мне, что в восторге от “такого” папы, только от какого “такого” – мне не понятно, – я слегка запрокинул голову и искоса посмотрел на свою собеседницу, стараясь как можно более незаметно оценивать красивый вырез на её кофточке.
– Наверное, он имел в виду, что ты ему нравишься, – смущённо произнесла она, по-видимому заметив направление скольжения моего взгляда, отчего когда я в следующую секунду встретился с ней взглядом, она словно по щелчку начала розоветь. Она была не против. Я же сейчас желал этого больше всего на свете.
Подсев к ней ближе, я пригнулся к её лицу и поцеловал её в пунцовые губы. Она не шелохнулась, что могло бы произойти и в случае, в котором она не хотела бы мне мешать, и в случае, в котором она испытала бы испуг или замешательство. Однако она хотела, чтобы я целовал её. Я это чувствовал. Но даже если бы я не был уверен в её желании, после этого первого поцелуя мне было бы сложно остановиться.
Прежде чем раздеть друг друга, мы вспомнили о незапертой двери в спальню. Пока я ходил запирать её, Тереза сняла с кровати покрывало и начала раздеваться, я же, достав из кармана презерватив, тоже начал раздеваться на ходу, мысленно ухмыляясь тому, что, кажется, сейчас узнаю, каким бывает секс в браке и что означает трахаться тихо, боясь разбудить спящего в соседней комнате ребёнка. Однако я этого так и не узнал. Мы занимались сексом так страстно и местами так неприкрыто громко, что после я удивился тому, как мы не разбудили не только Берека, но и весь лес. Тереза так и осталась лучшей женщиной из всех, что я знал. Возможно, секрет её исключительности заключался в моём желании иметь именно её, а возможно в том, что мы просто были созданы друг для друга. В моменты, когда я заставлял её терять разум от слияния наших тел, когда заставлял её тело выгибаться в неприкрытом желании, а её голос срываться на неконтролируемые стоны, я жалел о том, что взял с собой презерватив. Я осознавал, что хочу, чтобы она зачала от меня снова, чтобы на сей раз я видел, как округляется её живот от оплодотворившего её клетку моего семени, но я не хотел этого делать без её согласия… И потому, уже входя в неё в последний раз, вжимая её дрожащие бёдра в продавливающийся матрас, я твёрдо решил заполучить её согласие в самое ближайшее время.
Глава 63.
Тереза Холт.
31 октября.
Прошло три недели. Бежавшего Ричарда Маккормака всё ещё не нашли, зато дело Стэнли Ламберта уверенно стремилось в сторону логической развязки – уже завтра должно состояться первое и, как все надеются, единственное слушание его дела. В связи с этим громким событием Роар заполонили репортёры. Эти бесцеремонные профессионалы своего дела донимали меня и мою семью, словно назойливые слепни, но большее количество их укусов доставалось несчастной Рене Ламберт, самой пострадавшей в этой истории женщине, по совместительству являющейся старшей сестрой Пенелопы. Бедняжка Пенелопа, узнав о том, что её осложнения после рождения Питера, в результате приведшие её к невозможности повторной беременности, возникли по вине Ламберта, принимавшего у неё роды, наверняка впала бы в депрессию, если бы с головой не ушла в поддержку Рене. Так как Оливия с Брэдом, на фоне страшных событий, связанных со мной, вновь сошлись, я вместе с ними, но без Джея, отстранившегося от нашей компании из-за моих отношений с Байроном, пыталась поддерживать Пенелопу звонками или совместными вечерними посиделками. Астрид даже один раз закрыла свой бар посреди недели, чтобы мы могли провести в нём вечер, однако это едва ли помогало развеивать общее депрессивное настроение, крутящееся над нашими головами в виде грозовых туч. Близился суд над Ламбертом. Со слов Пенелопы, Рене подала одностороннее заявление с требованием о разводе и в это время ждала результата, параллельно решая, желает ли она общения с биологическими отцами трёх из четырёх своих дочерей. Оливия никак не могла поверить в то, что в младенчестве её поменяли с Джованной, женой брата Рины Шейн, и сильно беспокоилась из-за знакомства со своими биологическими родителями, и знакомства Джованны с её родителями. Все переживали о том, что опасный убийца, отец Стэнли Ламберта, сын Эйча Маккормака, любовник Лурдес всё ещё бродит на свободе, возможно где-то совсем рядом. Все боялись выходить на улицу после наступления сумерек, все вздрагивали от внезапных фотовспышек, все находились в напряжённом режиме ожидании того, каким образом будут разворачиваться дальнейшие события.
На душе скребли кошки. Как будто самое страшное всё ещё не было пережито…
Сегодня Хэллоуин. Я никогда особенно не любила этот праздник – всегда была ценителем Рождества – однако за настроениями остальных людей в этот день мне всегда было весело наблюдать. В этом году Грир с Грацией примерили на себя образы Джокера и Харли Квинн, четырехлетнюю Кэмерон и двухмесячную Томми они нарядили в костюмы Красных Шапочек, а двухлетнего Доминика переодели в Серого Волка. Мама, как и я особенно не ценящая этот праздник, оделась в одинаковый со мной классический костюм ведьмы с конусной шляпкой, отец переоделся в Мерлина, Маршалл с Астрид обещали явиться в вампирских нарядах, их старший сын Гарет со своей девушкой Шаной уже пришли в костюмах зомби, а младший, Риан, решил в этом году пропустить празднование, чтобы поддержать в столь непростое время свою девушку Руби Фокскасл, с которой у парня, похоже, намечались весьма серьёзные отношения. Вечеринка планировалась скромная, мы, как и большинство жителей Роара в этом году, не собирались впускать в свой дом переодетых незнакомцев, так что весь наш круг должен был состоять из родственников и нескольких соседей Грира с Грацией, и их детей, которые должны были прийти уже через два часа.