Реми, как Эбби показалось, досадливо поморщился, потом махнул рукой.
– Не надо, я сам навещу брата. Он как раз не любит сюрпризы.
Эбби вслед за ним миновала холл с высоким расписанным потолком и гулкой черно-белой плиткой под ногами. По обе стороны виднелись высокие арочные дверные проемы – в левое и правое крыло дома, впереди, как сказал Реми, холл перетекал в застекленную террасу и зимний сад, выходящие во внутренний двор. А сбоку начиналась лестница с резными столбиками перил.
– Пойдем, найдем тебе подходящую комнату, – сказал Реми и бодро поскакал по ступенькам наверх. Эбби же замерла у подножия лестницы. – Ну что ты встала, Лерой?
– Мы не можем так. Я не могу. Сначала поговорим с твоим старшим братом, я же правильно поняла, он теперь за старшего в роду?
У Реми дернулось веко. Теперь Эбби это точно заметила.
– Сначала ты представляешь меня по всем правилам, рассказываешь, зачем мы оба тут, и только после этого можешь делать что тебе заблагорассудится.
– Мне не нравится это слово.
– Что?
Реми развернулся к ней и скрестил руки на груди.
– Мне не нравится слово «заблагорассудится». У него в корне слово «рассудок», а значит, ничего веселого все равно сделать не получится. Почему ты такая, Лерой?
– Какая «такая»? – насупилась она.
– Взрослая. Ты еще не должна быть такой взрослой.
– Люди взрослеют гораздо быстрее, Реми, – ответила Эбби. – Нам приходится взрослеть, и чаще всего это очень больно.
Фэйри смотрел на нее сверху вниз, как будто пытался и не мог понять ее слов, но потом быстро спустился, взял ее за руку, подтащил к медному круглому гонгу на цепях и без предупреждения ударил по нему. Гулкий низкий звук разнесся по всем этажам.
– Сейчас все соберутся, – усмехнулся Реми. – Все будет как надо, Лерой. По-взрослому.
Ей не понравилось то, как он это сказал.
А что, если она и правда передумает? Как быть тогда?
Она здесь одна, а Реми – ее единственный проводник в чужом мире.