— Всем известно, что из маленького негодяя вырос большой негодяй. Вся его жизнь — это путь от юного преступника до крупного гангстера. И ты же знаешь, Джеко-бой, одно воспоминание о нем трясет меня так же, как и очень многих других. Негодяй и есть негодяй.
— Тэлли, черт побери, замолчи!
— Глупости, Джеко-бой. Любой чувствует то же, что и я. По крайней мере, почти любой радуется его смерти. Правда, есть кое-кто…
— Говорю тебе…
— О"кей, Джеко-бой. Беспокоишься? Но кто может слышать? Только вот этот парень.
— И дался тебе этот Беннет, Тэлли!
— Еще бы! Сейчас только о нем и говорят. Надоело.
Она взяла наполненный мною стакан и продолжала:
— Хорошо, что Беннета уже нет, а все его парни плачут. Просто восхитительно!
Расправившись с питьем, она взглянула на меня, и глаза ее слегка затуманились.
— Друг, — сказала она, — знаешь ли ты, почему они плачут?
— Скажи мне.
— Прежде всего, я еще не утолила жажду.
Джеко-бой заметил:
— Больше ей нельзя.
— Принесите ей выпить, — сухо сказал я.
Он взглянул на меня, и его губы сжались. Однако, не говоря ни слова, он принес бутылку и поставил ее на стол.
Девица ухмыльнулась, осушила очередной стакан и подмигнула мне.
— Теперь расскажи.
— Разумеется. Расскажу. Дело в том, что все маленькие и все большие негодяи волнуются, суетятся, орут и воют. Почему? А потому, что всем им хочется завладеть делом Беннета. Каждая банда в городе готова прибрать его к рукам. Идет грызня, и всякий, кто по неосторожности попытается вмешаться в свалку, рискует быть застреленным совершенно запросто.